Долгий фиалковый взгляд

— Сегодня воскресенье… То есть утро понедельника. Дай припомнить. Мы завтракали неделю назад, в пятницу. Говорили в основном про Линду Фезермен. И Джини сказала, что ничего не слыхала от Лью вот уже три недели, уж не собрался ли он прикрыть дело. Сказала, что нервничает, — надо выплачивать взносы за всякие вещи, и она рассчитывала на лишние деньги. Предложила, не съездить ли нам с ней в Майами-Бич на разведку. Просто пошутила. Лью и мне, и ей чертовски хорошо разъяснил, что если мы попробуем шустрить на стороне, он все равно узнает и сделает нас самыми разнесчастными девчонками во всей Флориде. В любом случае глупо пытаться работать без всякой крыши. К самостоятельным девочкам копы цепляются, ведь за это им по договоренности платят те, кто закручивает все такие дела. Если Лью правда мертвый, Джини туго придется. Мы с ней заколачивали тысячу — тысячу двести в год, без всяких налогов. Работа ночная, почасовая, но кто-нибудь вроде Лью должен устраивать встречи, брать плату вперед, чтобы ни один подонок не вздумал тебя обсчитать. Мы все гадали, как у Лью там поставлено дело, сколько девушек вроде нас вкалывают на него. Выходило четырнадцать-шестнадцать тысяч в год! Только, наверное, он с кем-то делится, чтобы самому не вляпаться в неприятности.

Дори встала, зевнула:

— Я получу мое фото?

Я протянул ей снимок. Она взглянула, вздохнула:

— Только взгляну на пирог — и прибавляю фунт в весе.

Порвала карточку на мелкие кусочки, ушла в ванную, закрыв за собой дверь, вышла через какое-то время, спросила:

— У тебя есть другие мои снимки?

— Нет.

— Хорошо бы узнать, где они. Я бы себя лучше чувствовала. Мы… вроде как бы в игрушки играли — аппарат на столе, Лью закрутит какую-то штучку, та зажужжит, он прыгает ко мне в постель, потом вспышка… Один такой снимок он хотел послать Фреду. Обрезал, оставил только свою нижнюю половину, от пояса, а я как на ладошке, хохочу от всей души. Если ты на нее вдруг наткнешься…

— Уничтожу и дам тебе знать.

— Если они попадутся какому-нибудь идиоту, он может снова пустить меня в дело. У меня не останется выбора. Бедный Фредди!

— Можно я побеседую с Джини?

Дори удивилась:

— Как я могу запретить? Зачем спрашивать? Ты хороший парень, Трев, правда. Хотелось бы оказать тебе небольшую услугу за доброту, но, по правде сказать, при виде фотографии этой Лило у меня все желание отшибло. Ты еще будешь в городе?

— Наверное.

— Может, придумаем что-нибудь? Ты знаешь, где меня найти. Тебе ни о чем беспокоиться не придется. То есть я здоровая девушка с макушки до пят. Ну, пока. Смотри, поосторожней.

Глава 15

Да, действительно, надо быть поосторожнее. Я покончил с пометками на обороте тринадцати фотографий. Теперь мне было известно шесть фамилий.

Суд, третий класс, строительные материалы, фирма по сделкам с недвижимостью, магазин канцелярских товаров.

Нерегулярная армия Арнстеда, жалкие маленькие проститутки с неполным рабочим днем. Каждая воображает себя совершенно особенной личностью, способной играть мрачную, низкую роль и все-таки в основном оставаться истинно прекрасной самой собой.

Не бывает проституток с золотым сердцем. Просто ленивые, жадные, глупые девушки, которые получают величайшую радость от кучи тряпок, зеркала и туалетного столика. Очень простая задачка — накачать в глубь мышц упругий силикон, который, как всем известно, вызывает рак, потуже подпоясаться, смачно и соблазнительно повилять бедрами. Простая задача, порой даже приятная — совокупиться подобающим образом, скрытно пережить взрыв и вздохнуть с облегчением. Потом объявить, до чего это было прекрасно, он был просто великолепен, а она еще никогда не испытывала ничего подобного. Продемонстрировать заученные перед зеркалом гримасы и позы, снова привести его в готовность известными способами, ведь чем лучше обслужишь, тем больше шанс получить чаевые, а в витрине стоят дивные голубые сандалии за тридцать долларов.

Задача так проста, что скоро лишается смысла. Довольно скоро оказывается, что нет никакого смысла быть женщиной в том самом смысле. Остается единственный смысл — нескончаемое украшение тела, покупка вещей. То же самое происходит с убийцей-наемником. Он сидит в одиночестве, улыбается, льет на брусок масло, еще острее затачивает лезвие боевого ножа, надеясь так быстро прирезать следующего часового, чтобы практически не ощутить в животе щекотки профессионального удовлетворения, а почувствовать почти любовь к незнакомому солдату за то, что все так гладко прошло.

Ни в наемниках, ни в проститутках нет ничего дьявольского. Только лень, небольшая привычная жадность, спокойное предвкушение незначительных ощущений и вечная мучительная проблема, какую цацку купить на гонорар.