Долгий путь

В вагоне электрички было немноголюдно. Утром в будние все, в основном, едут в обратном направлении – в город. Пригородные электрички крупных городов являются, фактически, частью городской транспортной сети, обеспечивающей поток рабочей силы, которая не может или не хочет обеспечить себя возможностью проживания в самом мегаполисе. Поэтому во всем вагоне к моменту отправления набралось не более пары десятков человек, съёжившихся и редко разбросанных по заиндевевшему вагону, как оставшиеся зимовать птицы на ветвях угрюмых безжизненных зимних деревьев. Кирилл сидел один, никто рядом или напротив не сел. Он расчистил от изморози небольшой участок на стекле вагонного окна и смотрел на проплывающий мимо серый пригородный пейзаж. Смотрел, периодически понимая, что не видит происходящего за окном, а занят своими мыслями, хотя глаза продолжали смотреть в бесформенное прозрачное пятно. Электричка останавливалась на очередной остановке, словно с отдышкой от долгого бега открывала двери, потом с тем же звуком закрывала их и снова набирала ход. На противоположных платформах ежились, выдыхали клубы белого пара и пританцовывали от холода и ожидания многочисленные пассажиры, спешащие, с желанием не опоздать, а некоторые и уже опаздывающие на свою городскую работу. Кто-то вглядывался в даль, откуда должен был показаться столь желанный локомотив, словно таким образом ускоряя его прибытие. Кто-то угрюмо смотрел на немногочисленных пассажиров, проходящей мимо в противоположном направлении электрички, с нескрываемыми и не очень человеколюбивыми мыслями.

Ехать было не близко. Вырвавшись из кольца ближайших пригородных станций, поезд начал делать все более редкие остановки. Количество людей, стоящих на остановках в противоположную сторону, стало не таким большим, а дома, проплывающие за окном, между станциями – победнее и попроще.

Платформа станции, на которой он вышел, была безлюдна. Из вагона вышли всего несколько человек, из его вагона – только он один. Подойдя к дверям светло-зелёного двухэтажного здания вокзала, он увидел табличку «Вход с обратной стороны». Люди, вышедшие из вагонов, видимо, зная дорогу, сразу пошли на выход с платформы, который находился так, что все они уходили от Кирилла, и спросить было не у кого. Он пошел вслед за ними. На выходе со станции закутанная во множество теплых слоев, включающих пуховые платки, ватник и венчающий слой оранжевой жилетки, женщина отчищала ступеньки от снега. Ее наряд в купе с валенками и пуховыми платками на голове не давали представления ни о возрасте, ни о природных формах этой женщины.

– Простите, – обратился к ней Кирилл. Женщина остановилась, посмотрела на Кирилла и вытерла громоздкой варежкой что-то под носом. – Не подскажите, как пройти к монастырю?

– А чё идти-то?! – сказала она, – на автобусе поезжай, чай не лето.

– А что, далеко идти?

– Ну, далеко – не далеко, а не близко. Тем более… – она сделала паузу и скептически и беззастенчиво оглядела Кирилла с ног до головы. Он ждал, что она сейчас скажет что-то про его одежду и несообразность её погоде. – Тем более, – повторила она, – автобус-то ходит, чего идти-то. Прямо пойдешь, – она махнула варежкой в сторону дороги, – там остановка, увидишь.

– А номер какой?

– Первый номер. Но не промахнешься – других на этой остановке нету.

На остановке ждал видавший виды ПАЗ-ик с цифрой «один» на лобовом стекле. Явно переданный из более плотно населенного пункта в связи моральным и физическим устареванием, этот работающий пенсионер транспортных услуг теперь трудился здесь. Двери автобуса были закрыты, хотя двигатель работал. Окна были покрыты непроницаемой изморозью, из-за чего не было понятно, есть ли кто-нибудь внутри. Кирилл подошел к автобусу, и водитель открыл двери, которые, как оказалось, он закрывал за каждым пассажиром, чтобы не выпускать тепло.

– До монастыря идете? – спросил Кирилл.

– Едем, – пошутил водитель и улыбнулся.

Чувство оцепенения, в котором Кирилл находился последние дни, начало его немного отпускать. Может это было связано с тем, что в поездке все-таки приходилось сосредоточиться, общаться с другими людьми, что отвлекало и переключало внимание от кувыркающихся в голове мыслей.

В автобусе уже сидели три пассажира. Бабушка с внуком, который играл розовой пластиковой лошадкой, скакавшей по бабушкиной руке с характерным для коней звуком, издаваемым самим мальчиком. Лошадка то взбиралась на бабушкино плечо, то издавая ржание, бросалась вниз по рукаву, то перепрыгивала на другую сторону и, поскальзываясь, продолжала скакать по матовому стеклу автобусного окна. Еще на предпоследнем месте сидела девочка лет пятнадцати-шестнадцати без головного убора с черными, как воронье крыло, волосами и губами. Она смотрела в телефон, закинув ногу за ногу, отчего было видна выглядывающая из прорези на джинсах коленка и голая щиколотка между брючиной и кедами.