Долгий путь домой

– Что вряд ли?! – психанул Лядов. – Не выпендривайся, излагай конкретно!

– Будем думать логически. Деньги уволок человек, это бесспорно. Кейсы с валютой не летают. Просто этот чел оказался в нужное время в нужном месте, такое бывает. Из наших никто ничего не заметил, потому что была большая суета, этот Борей со стволом, стрельба, вертолет, менты уже подъезжали… Людям надо было делать ноги, а не шарить по кустам. Ситуация мне понятная. Теперь об том шустрике… Кто мог оказаться на кладбище да еще вечером? Бич. Алкаш. Побирушка… Никто другой, только из таких. Это тоже бесспорно. Михалыч сказал мне, что этот сброд, случается, забредает на кладбище. Всегда вечером появляются, после посещения могил. Он их гоняет, но они лезут, бутылки собирают, объедки… Вот такая сволочь нам и нагадила.

Лядов оприходовал еще полфужера водки и занялся пловом.

– И что это значит? – Он несколько успокоился и слушал внимательно. Клычов говорил дело.

– А это значит, что деньги находятся на кладбище. Матвей Алексеевич бросил вилку на стол, медленно отстранился на спинку стула. В нем вспыхнула искорка облегчения, свободы, Лядов словно увидел, что клетка открылась.

– Поясни…

– Ну теперь все просто. Этот мудак уволок кейс подальше на кладбище, конечно, тут же открыл его. Открыл и испугался. Обязательно испугался. Что он сделал дальше? Потащил кейс в город? Исключено. Чтобы алкаш пошел в город с кейсом, полным валюты?! Нет, он его спрятал тут же, где-то среди могил. Может быть, взял одну пачку на обмен. И это хорошо, будем отслеживать именно такие купюры в обменниках. Отследим – получим его паспортные данные. И за бичами будем следить, что начали пить-есть… А когда они всё пропьют-прожрут, он побежит на кладбище за евриками. Так что деньги на кладбище. Быть им больше негде. И я их найду. Теперь все просто, – повторил Клычов, уверенный, что он не ошибается.

– Не ошибаешься? – спросил в великой надежде Лядов. Он желанно расслабился и тотчас начал быстро хмелеть.

– Логически других вариантов нет. По нашей ситуации расклад только такой. Так что концы денег вылезут. Всенепременно. Красиво жить не запретишь! Человека присматривать на кладбище я поставил. Ночью будет дежурить розыскная собака. По бичам и обменникам начнем работать через пару дней, пусть этот чел обозначится.

Лядов наслаждался уверенностью и покоем, как человек, которому удалось, ухватившись за соломинку, выбраться на твердь земную. Ему захотелось безмятежно заснуть.

– Найдешь бабки – коттедж в Заречье твой. Отвези меня к Матильде. Устал я.

Клычов погрузил умиротворенного шефа на заднее сиденье своего джипа, набрал номер, сказал одно слово: «Везу!» и покатил по проспекту. Пока ехали, Лядов лениво скользил взглядом по людям, домам, витринам, ничего не замечая в хмельной полудреме, будто перед глазами у него текла одна сплошная стена.

У дверей офиса «Нирвана» стояла, ожидая своего благодетеля, красота русского калибра – телесно роскошная, рыжая, зеленоглазая Матильда. Лядов начал выбираться из салона машины, но Клычов, не поворачивая головы к шефу, остановил.

– Грустная новость у нас…

Лядов откинулся обратно на сиденье, при этом коротко ругнулся:

– Б…, никакой жизни нет! Что еще?

– Нас постигла невосполнимая утрата. От нас ушел Борей…

– Куда ушел? – не понял поначалу Лядов, но быстро врубился. – Когда успел?!

Против воли Лядова этот его вопрос прозвучал двусмысленно. Непонятно, кому он был адресован, так быстро – едва одна ночь прошла – ушедшему Борею или Клычову, который как тот пострел, который везде поспел. Клычов уловил в этой двусмысленности намек на свою причастность к «невосполнимой утрате». Сохраняя горестный тон, рассказал шефу, что Борей застрелился в три часа ночи в своем гараже. И оставил записку. Клычов процитировал ее – «Это мое решение. Прошу никого не винить. Не трогайте семью».

Второй раз за это утро Лядов испытал облегчение. Он опасался, что Борей будет трепаться по сторонам о случившемся у кладбища и хотел поговорить с Клычовым о том, как бы «построить» этого придурка. А вот надо же, все так удачно построилось само… Однако обсуждать этот момент с Клычовым Матвей Алексеевич не стал – не царское это дело. Только спросил:

– Откуда ты всё это знаешь?

– Работа такая…

– Что значит «не трогайте семью». Он кого имел в виду?

– Ну… просьба у него была такая.

– И ты уважил, да? Ладно… Эх, каких товарищей теряем!

– Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы, – процитировал Клычов товарища Сталина. Говорить шефу, что он лично продиктовал Борею текст записки и проконтролировал самоубийство, он не стал, они работали вместе давно и почти всегда понимали друг друга без лишних слов.

Лядов поразмыслил над изречением вождя народов.

– Хорошо сказано. Мудро! – и в прекрасном расположении духа, на редкость проворно устремился к Матильде.

Без Борея среда обитания Матвея Алексеевича стала значительно чище, приятнее.