Долгий путь домой

– Помощь не требуется? – спросил с деланной услужливостью Михалыч. – Может, вам подсказать что…

Человек этот майору сразу не понравился. Брагин изучил телесную живопись на Михалыче, спросил в лоб:

– Срок где тянул?

С лица Михалыча, как корова языком слизала, слетели смирение и услужливость, он скосил голову набок, сощурившись, изучил майора шарящим взглядом.

– Ты, я гляжу, с понятием… В Перми дело было.

– В Перми, значит… – майор помолчал и после паузы сделал второй выстрел.

– У Клычова парился?

Михалыч тоже помолчал, продолжая изучать опасного экскурсанта. Невинно спросил, сделав недоуменное лицо:

– Это кто?

– Конь в пальто, – зарифмовал майор. – Начальник пермской НТК полковник ВэВэ Клычов. Вспомнил?

– Был такой… – промямлил Михалыч, он нервно, будто разом озяб, вздрогнул всем телом, и Сталин на его плече подмигнул майору.

– Не нукай, не запряг! – дожимал майор. – Сейчас с Клычовым общаешься?

Ответа майор не дождался. От стелы голос Левитана громогласно окликнул:

– Товарищ Михалыч!

– Ась? – Михалыч начал мелко креститься. Панически спросил майора:

– Слыхал?

– Говорит и показывает граф Грушницкий! Приказываю проследовать на свое рабочее место! – повелела стела.

– Мля… – Михалыч присел, не прекращая креститься, и покатился на полусогнутых в сторону своей конторы. Заскочил в нее, грохнул за собой дверью.

Грим выскочил на аллею, как черт из табакерки, из заросшего частокола могил. Запрыгнул в машину, обхватил, прижал к себе тяжелую торбу.

– Уф! Всё, майор, гони!

Майор укоризненно покачал головой, сказал насмешливо:

– Ты кореша своего до поноса перепугал. Не обмарался бы твой хороший человек.

– Ничего, подмоется, – Грим повеселел. – Давай, давай, майор, делаем ноги! – Схватился за телефон: – Машенька, у нас всё в порядке, мы скоро будем! – Опять поторопил майора: – Ну чего тянешь, дуй отсюда!

Брагин был озадачен.

– Слушай… Я правильно запомнил, фамилия твоей графини Грушницкая?

– Ну да. А что?

– А во-он там гляди что написано, – майор мотнул головой в сторону стелы. – Там тоже такая фамилия, граф Грушницкий…

– Так это её прадед, – объяснил Грим, будто речь шла о сущей безделице. – Видишь, он граф, она, значит, по наследованию титула, графиня. Ты будешь, наконец, ехать?

Майор завёл двигатель, взялся за рычаг скорости передач, но всё еще тянул резину. Нервничая, спросил:

– Так там что, могила его?

– Ну да. Притом, доложу я тебе, не просто могила – шикарный мраморный склеп!

– Я не понял… – майор оторопел. – И что ты там делал?!

– Я там деньги забрал. А вообще… – Грим помедлил, соображая, как получше объяснить майору. – А вообще я там раньше жил.

– В могиле, что ли?! – уточнил ошалевший майор.

– Не в могиле, а в склепе! – Грим воздел указательный палец. – В мраморном склепе! Почувствуйте разницу! Притом со всеми удобствами, электричество, отопление…

– Ну да, электрифицированная могила с индивидуальным отоплением. И с мешком иностранной валюты… – майор затравленно смотрел на Грима. – Я правильно понял?

Пару километров ехали в гробовом молчании. Теперь майор не гнал, катил рыдван неторопливо, даже осторожно, тупо смотрел на дорогу, пребывая в глубокой задумчивости. Грим, наслаждаясь растущим облегчением, беспечно насвистывал какую-то мелодию и сам себе дирижировал.

– Не свисти, денег не будет! – сказал майор. И, всё еще зачумленный, пробормотал: – Хрень какая-то! Склеп, графиня, евро, Клычов… Бесовщина!

– Не вздумай с графиней об этом говорить, напугаешь хорошую женщину.

– А если спросит?

– Не спросит. Она лишнего не спрашивает. В отличие от некоторых, – съязвил Грим.

У дома Веника

майор притормозил.

– Зайду, гляну обстановку.

Грим пошел следом… Сервировку на столе можно было бы назвать «инфаркт для ресторатора», но гастрономический развал ошеломил Грима. На столе громоздились кусками красная и копченая рыба, колбасы, вареные куры, пара бутылок водки, одна уже пустая. В центре стола стояла вместительная сковорода тушенки с картошкой, выеденная от краев к центру боевыми товарищами и бабулей. На стене висела на гвозде гроздь бубликов. При входе майора крепыши встали, поддерживая друг друга.

– Здравия желаем, товарищ майор! А мы тут, батя… поём!

Веник и крепыши были счастливы. Они вдохновенно, каждый в свою степь, пели:

– Есть у меня в запасе гильза от снаряда, в кисете вышитом душистый самосад…

Музыкальное сопровождение обеспечивал Веник – дренькал пальцами абы куда по струнам гитары. В эту разудалую какофонию встревал храп с посвистом – бабуля сладко спала в соседней комнате, заботливо прикрытая пальтецом.

– Солдату лишнего имущества не надо, махнем, не глядя, как на фронте говорят…

– Сокрушили бабулю, – осуждающе сказал майор.

– Это она с непривычки, – радостно завопил Веник. – Всего три стопки выпила, и… вон, отдыхает!

Майор приказал:

– Душевное пение закончить! Всем отдыхать! Убытие через три часа. – И вежливо изъял у Веника гитару.