Долгий путь домой

— Мастера, с которыми я работал, говорили, что Каисса вешала подряд всех схуров, которые только забредали на эту территорию, — принялся размышлять вслух Кай, — что-то непохоже, что она была одной из них.

— Может, потому и вешала, что боялась разоблачения? — предположила я. — Подумай сам, ей было стыдно признаваться, что участвовала в экспериментах над живыми существами. Все-таки, это не очень хорошее и правильное занятие для молодой девушки. А потом, когда Олимп начал свои зверства, так и вовсе у нее язык не поворачивался сравнить себя с ними.

— А в чем же тогда заставлял ее признаться тот бородач?

— Каисса прожила тут много лет. Полжизни. Она родила Биру, когда уже была в возрасте. Мировоззрение у людей меняется с годами, — пожала я плечами. — Может, Каисса и не хотела признаваться, но ее приятеля заела совесть? Особенно, когда он понял, что у Каиссы есть доступ на Олимп. Значит, ее там уважали, раз не тронули. Может, был шанс как-то договориться и вообще избавиться от набегов. Может, для этого бородач и просил Каиссу признаться мужу?

Мы оба замолчали, понимая, что предположения можно строить сколько угодно, но правильный ответ найти непросто.

— Ладно, — сказал Кай, наконец, — с меня хватит на сегодня протурбийских тайн. Я в душ и спать.

Он хотел подняться, но я потянулась и обвила его шею руками. Прижалась щекой к плечу. Меня не отпускало ощущение, что с ним что-то не так.

— Я очень волновалась, пока ждала тебя… — прошептала я. — Мне страшно думать, что ты был в опасности… снова. И что нам снова надо куда-то бежать…

Кай не обнял меня. Его спина оставалась прямой и напряженной, даже когда я легонько коснулась губами его рта и попыталась заглянуть в глаза. Меня бросило в холодный пот.

— Что происходит? — я буквально взмолилась, по-прежнему стоя на коленях перед его креслом. — Что они сделали с тобой, Кай? Я же чувствую…

— Я думаю, нам пора договориться, белоснежка, — поднял он голову, — если мы все же отыщем этот проклятый шаттл и уберемся с этой гребаной планетки, ты сможешь делать все, что хочешь.

— Я знаю… — осторожно проговорила я, не понимая, к чему Кай клонит.

— Когда ты окажешься в безопасности, не стоит делать вид, что я по-прежнему тебе нужен. Потому что у меня больше не останется причин тебя спасать. Ты не будешь от меня зависеть там.

— Кай, я не завишу от тебя! — тряхнула я головой. — Я тебя люблю! Они что, промыли тебе мозги? Почему ты такой чужой теперь?

Но он будто не слышал меня.

— Что было бы, если бы я тебя не спас ни разу с момента, как мы рухнули сюда?

Я растерялась.

— Не знаю, что было бы. Наверно, я умерла бы, отравившись чем-нибудь. Или утонула в реке. Или Бизон изнасиловал и бросил бы меня где-нибудь под кустом.

— Вот видишь, на Земле такого не будет.

— На Земле мы будем просто счастливы! — возразила я.

— Нет, — Кай со злостью ухмыльнулся. — На Земле ты со мной заскучаешь.

— Нет! — возмутилась я.

— Да! — он вскочил на ноги, оттолкнув меня. — Что общего может быть у дочки губернатора колонии с бездомным контрабандистом? Я не смогу обсуждать с тобой светские сплетни. Я не натяну отглаженный костюмчик, чтобы сходить в гости к твоим родителям. У меня вообще никогда в жизни не было отглаженных костюмчиков!

Онемев от его внезапного порыва, я сидела на полу и слушала, пока Кай принялся нервно расхаживать вокруг меня.

— Вру, был один, — с сарказмом продолжил он, — я продал его вместе с той квартиркой. Потому что это не мое, белоснежка! Твой мир — это не мой мир! Мой мир — это протурбийцы и шлюхи. Тебе… в нем не понравится.

Перед моими глазами поплыло от выступивших слез. Я понимала, что нельзя воспринимать все его слова за чистую монету. Внутри Кая происходила борьба, и скорее всего я имела к ней лишь косвенное отношение. Но все равно ему удалось задеть меня.

Я бросилась, обхватила его обеими руками и забормотала:

— Я не слушаю, Кай. Говори, что хочешь, я не буду слушать. Ты устал, тебе нужно отдохнуть. Завтра ты сам поймешь, что ошибался.

Жесткое, напряженное тело Кая, казалось, слегка расслабилось в моих объятиях. Одна его ладонь легла на мою спину, вроде желая притянуть ближе. Он уткнулся мне в волосы и прерывисто выдохнул, но затем отступил в сторону.

— Ты права. Мне нужно отдохнуть. И… побыть одному. Спокойной ночи, белоснежка.

Кай оставил меня в полной растерянности. А когда он вернулся из душа, молча лег в постель и отвернулся, я еще долго в полной темноте смотрела в потолок.

На следующий день выдалась прохладная, но ясная погода. За завтраком я ломала голову, как растормошить Кая. Спал он беспокойно, не дал толком выспаться и мне, а теперь сидел и о чем-то думал, не торопясь вступать в разговоры. Из одежды на Кае были только штаны, и я прекрасно видела несколько подозрительных красных шрамиков на его правом предплечье, но язык не повернулся задать ни единого вопроса по этому поводу. Гнетущая тишина нарушалась только стуком чашки о стол, когда кто-то из нас отпивал свой чай и возвращал ее обратно.