Долгий путь домой (СИ)

Посмеиваясь над моим бубнежом о раздутом самомнении некоторых индивидов, Артём одел на меня страховочное снаряжение. Застегнул пряжки на поясном и ножных обхватах, подтянул плечевые лямки. Натянул мне на руки перчатки, чтобы верёвки не обжигали руки. Затем он привязал «усами», недлинными страховочными верёвками, к станции, это страховочный строп привязанный к дереву и на свободных концах «усов» завязал узлы к которым пристегнул карабины. Продел в верёвку и защелкнул жумар. Это такой зажим, его работа основана на прижиме верёвки подпружиненным кулачком с шипами. Он позволяет верёвке свободно скользить вверх и фиксируется на месте в нагруженном состоянии. Коротко говоря, человек не упадет в случае срыва. В ручку жумара пристёгивается педаль, в которую надо просунуть ногу и потом подтягиваться на ней как на ступеньке. У меня было два жумара и соответственно две педали, при помощи которых мне предстояло подниматься. По мере того, как Артём всё больше привязывал меня, или ко мне, разные веревки карабины и страховки, попутно рассказывая мне их названия и принцип действия, я приходила всё в больший ужас. Мне никогда не осилить такую сложную науку! Только крупицы гордости не позволили мне сбежать немедленно. Зачем мне эта пещера? Жила я как-то без неё. И хорошо жила, между прочим. Наконец, начался подъём. Самое сложное для меня было оставаться в вертикальном положении и не откидываться назад, переставляя ноги в верёвочных петлях и подтягиваться на них. Это со стороны, когда смотришь на подъём опытных альпинистов, всё кажется лёгким. На самом деле, подъём на веревке, это очень тяжело. После бесконечного подъёма, настало время спуска. Здесь я столкнулась с еще одним препятствием. Было очень страшно падать спиной в «пропасть». Артём заправил верёвку в спусковое устройство. Это специальное механическое устройство, помогающее при спуске. Тянешь ручку, верёвка ослабляется и едешь вниз, отпускаешь ручку- зависаешь. Упираясь ногами в ствол дерева, я вывесила попу, так, чтобы ноги были под прямым углом к стволу сосны. Спина должна была быть прямая, параллельно стволу. Свой первый спуск, я делала медленно, маленькими шажками, потихоньку выдавая верёвку, пока не коснулась земли.

У меня от напряжения тряслись руки и ноги. Но, не смотря на весь испытанный немного раньше страх, я была ужасно довольна собой. После второго подъёма и спуска, я себя уже чувствовала бывалым профессионалом, словно я покорила Эверест. Ну, по крайней мере, мой собственный Эверест.

К вечеру, я еле приползла в лагерь. Безропотно проглотив подгоревшую кашу, приготовленную Виталиной Геннадьевной, я сидела на бревне у костра и ждала, когда Артём подготовит горячую воду для бочки в летнем душе. Чтобы вода в бочке стала теплее, в неё надо было вылить несколько вёдер кипятка, согретого на костре. К костру подошел Палыч и присел на бревно, напротив меня.

- Привет, Катерина,- поздоровался Палыч, покровительственным тоном,- Чо, твой говорил, когда за клинки платить собирается? Вещь дорогая, на заказ делали. Не три копейки стоит.

- Мы с ним не обсуждали этот вопрос,- ответила я,- тебе лучше поговорить об этом с Артёмом.

- Поговорю, погорорю…- протянул он, противно ухмыляясь,- Что, Катюха? Небось, рада, что, наконец, мужика себе нашла?- он буквально лучился самодовольством,- Ты смотри, ублажай его как следует! А то вокруг полно молодых да рьяных, быстро уведут!

- Не суй свой нос не в свои дела, Киселёв,- резко ответила я. Мы с Палычем никогда не были друзьями, а после того, как я отказала ему в его домогательствах, несколько лет назад, мы и вовсе были в состоянии холодной войны.

- А то приходи, я пожалею!- продолжал глумиться он.

- Катя, вода готова. Иди,- я услышала за спиной голос Артёма. Я встала, взяла свою сумку с банными принадлежностями и чистой одеждой и направилась в сторону душа.

- Андрей, вот всё с тобой посоветоваться хочу,- уходя, услышала я,- пойдем, покажу кое-что.

Я оглянулась. Артём приобнял Палыча за плечи и повел в сторону пещеры. Расстояние между нами увеличилось, и я уже не могла слышать разговор. Я стояла и наблюдала за ними, пока они не скрылись за деревьями. Мне было обидно, что Артём так дружелюбен со всеми, особенно с этим придурком Киселёвым, но, кляузничать я, тоже не хотела. Вздохнув, я всё же пошла мыться.

На следующее утро, я увидела, что Палыч, как-то странно подволакивает ногу и его, почти обездвиженная рука, плотно прижата к туловищу. Походка у него была кривая, и мне даже трудно было определить, на какую ногу он хромает. После завтрака он заявил, что сегодня уезжает. На меня и Артёма он демонстративно не смотрел. И отворачивался, если вдруг мы случайно встречались глазами. Палыч всем сказал, что упал, и ему нужно в больницу. Василий Анатольевич после тщательного расспроса, что же с ним случилось, отпустил его. Малыкин вызвался отвезти его до дороги и поймать попутку.

Когда мы с Артёмом остались одни, я спросила:

- Это ты его отделал?