Долгий путь, или Хрупкие люди

И тогда мама, которая потратила столько лет, чтоб вычистить из себя все пагубное, через «нехочу», через «немогу» стала заглядывать в прошлое. И сознаваться, что однажды ухнулась в фанатизм, который оправдывала себе как могла. Да, он был беспечным юнцом, и это не сложно было разглядеть трезвым взглядом… Но далеко не всем удавалось смотреть на него трезво. Таким путем сложилась его карьера, двусмысленная порочная легендарность и даже временная «богатость». Если же смотреть на трезвый отжим всего, что было, то просто они были не готовы для отношений. Он искал себе в ней подружку-друга, а она его обожала, она нашла себе Героя. И проживала свою собственную сказку. Которой рано или поздно наступил конец. Виноваты – оба. Обмануты – те, кто обманулся.

Так Брисс начала приоткрывать свою историю, наполняя ее осторожной теплотой, отфильтрованной от боли ностальгией. А Тейн тайком украдкой сверяла эту историю —последовательницу – с той, первой. Она принялась не сравнивать, не сталкивать – просто «склеивать». Она не думала общаться с 3й знаковой женщиной отца, которой его досталось больше всего, но которая сама была глубоко в своих патологиях. Но эти 2 источника она сумела слить в «речку с чистой водой», и начать промывать этим свои застои в сознании, связанные с папой.

Она все меньше начала бояться смотреть многочисленные записи, где он – яркий до культовости. Она начала осмысливать степень природной притягательности, дарованной ему природой, цену его успеха, примечать нюансы его исходного характера, замечать и потихоньку, по кирпичику разбирать признаки его личных травм. Она хотя бы «застеклила окна и замазала трещины», в которые «выдувало» любое тепло. Она начала «заходить» туда внутри себя, и «вычистила мусор» обид и отрицаний. Это – пока никакие не прощения, тут не было никаких планов по новой обстановке – просто «выкинуть мусор» и «отмыть» застарелую, въевшуюся грязь.

Потом, она начала ему позванивать. Этот слегка обрюзгший к своим 40 годам человек удивлено растерянно радовался и почти смущался, что она вдруг вспомнила про него. Уточнял – почему, может, ей что-то надо? Сокрушался, что мало чем может ей помочь – он сам на государственном пособии. С ним не хотят сотрудничать по причине его неблагонадежности. Она вдруг начала замечать, как виновато, «поджав хвост», он говорит с ней, путаясь в своих интонациях. И поняла причину его избегания разговоров о встречах. Он с острейшей осторожностью как бродячий пес, не верил, что она позвонила уточнить просто «как ты там?», выискивая и вынюхивая скрытые подробности. А она – вслушивалась в голос, и какие-то пиксели внутри нее, в ее чувствах, казалось, давно отмершие, вдруг загорались светом, достраивая картинку ее мира, постоянно меняющуюся, как на плазменном экране. Просто теперь – чуть более целостную, какими бы красками она ни играла в данный момент. Там могут быть любые сюжеты, но теперь ничто не отвлекает – никакие темные точки.

Словом, она производила внутри себя ремонт. Дело долгое, энергозатратное, требующее подчас предварительных разрушений. Терпения. И упорной работы.

Но главное – уже по телефону она замечала, узнавала «бардак» в нем самом. Такой же точно, какой она нашла в себе самой – в том уголке себя, именованном им. И осознавала, что ремонт – требуется не только ей.

Однажды она приехала к нему сама. Просто так – пообещав мимоходом, и внезапно выполнив. В шатко-валко перестроенный частный дом в столичном пригороде, доставшийся от бабушки. С двором и мангалом.

И тогда она увидела бардак настоящий… Вот тогда она открыла для себя истинное «лицо» депрессии. Она увидела перед собой человека, который долго гнался за уходящим поездом, пока не выбился из сил. Который споткнулся, упал ничком на землю, ушибся и устал, и не находил больше в себе сил подняться. Как и понимания – зачем.

Она как раз была тогда примерно в том возрасте, в котором он был на своем пике, когда на него молилось полмира… Придя к нему, она была еще не звезда,

но и не чаяла этого. Мама научила ее, что блеск сцены – это мечта, которая изнутри исполняется весьма неожиданно, а психотерапия – научила что жажда звездности и обожания – это чаще всего компенсации каких-то дефицитов.

Да, она тогда была именно в том возрасте, когда он – блистал в музыкальном мире.... Она с детства была посвящена в эту легендарную историю… и лишь теперь открывала для себя, что совсем её не знала. Изнутри.

Поборов в себе шок и острейший приступ ядовитой жалости, граничащий с безысходностью, она нащупала основу, на которую решила опираться: она вспомнила мальчишку, о котором рассказывала Трэйси, а потом мама, и попробовала отыскать в этом потерянном бренном создании – того. Исходного.