Долгий путь к себе

— Сам рябой, как сыр, а туда же! Принцессу ему подавай! — крикнула в сердцах Ганка.

Тимош отворил дверь, за дверью стояло розовое утро.

— Вот увидишь, — сказал Тимош. — Я себе добуду принцессу.

И не улыбнулся. Не попрощался.

Ушел.

Вспугивая эхо, в Суботове грохнул выстрел.

7

Пан Чаплинский был человеком далеко уже не первой молодости. Не знатен и не богат, он не мог получить выгодных должностей, и вся его молодость прошла в таких местах, где, хоть тресни — обобрать было некого. На свое назначение в окраинный городишко Чигирин пан Чаплинский смотрел, как на счастливый поворот в судьбе.

В первый же день по приезде в староство он позвал к себе Захарию Сабиленку, который арендовал Чигирин у Конецпольского, а потому и был его истинным хозяином, и спросил без всякого словесного витийства:

— Ты — владелец города, скажи мне, кто здесь самый богатый человек?

— Сотник пан Хмельницкий, — тотчас ответил Захария.

Пан Чаплинский взъерошил усы, чтоб ободрить себя, и сказал Сабиленке заготовленную речь.

— Я почитаю тебя за человека разумного и сметливого. Пан Конецпольский — староста, но он далеко и в Чигирине бывает редко, я — только подстароста, но я буду жить здесь постоянно.

— Сколько вы хотите иметь? — спросил Захария Сабиленка, улыбнувшись с такой непосредственностью и с таким пониманием, словно открыл кошелек с золотыми.

— Мне нужно выдать замуж старшую дочь. Ей — шестнадцать, а я вдовец и воин. Я не силен в бабских причудах.

— Рекомендую ротмистра Комаровского. Молод, богат, отважен.

— Но? — нахмурился пан Чаплинский.

— О приданом не беспокойтесь! Вы — рыцарь, и пусть житейское не отнимает вашего драгоценного времени, которое все принадлежит королю и Речи Посполитой. Моя жена сделает все, что нужно и как нужно, а я избавлю вас от хлопот по устройству свадьбы.

— Господи! Это слово друга! — искренне обрадовался пан Чаплинский.

Кошелек Захарии Сабиленки открылся перед чигиринским подстаростой в первый, но не в последний раз.

Жизнь пана Чаплинского пошла в гору: дочь благополучно вышла замуж за ротмистра Комаровского, осталось собственную судьбу устроить. Искал пан себе богатую, а нашел красивую. Тут без Захарии Сабиленки никак нельзя было обойтись.

— Вашу свадьбу я беру на себя, — по-отечески сказал Сабиленка, но призадумался и посмотрел пану Чаплинскому в глаза. — Вам, видимо, и впрямь следует обратить внимание на то, как хозяйствует пан Хмельницкий. Тут есть чему поучиться. Хозяйство у сотника устроено разумно, дает хорошие доходы. А теперь послушайте особенно внимательно: имение это подарено не роду Хмельницких, но лично пану Михаилу, отцу Богдана… Весьма возможно, что у самого Богдана нет никаких подтвердительных грамот.

— Хмельницкий тебя обижает? — спросил напрямик пан Чаплинский.

— Упаси господи! Но казаки за Хмельницким, как за стеной. Пан сотник закончил иезуитскую коллегию. Он учен, знает законы.

— Стало быть, он тебе мешает? — напирал пан Чаплинский.

— На земле места много, — уклончиво ответил Захария Сабиленка. — Я никому не желаю зла. Я просто знакомлю вашу милость с местными делами, нравами и обычаями.

— Хорошо! Я избавлю мир от пана Хмельницкого.

В ту же ночь пан Чаплинский пригласил своих друзей на мальчишник.

Краковяк по рождению, пан Чаплинский был человеком набожным, потому и мальчишник его начался богоугодным делом. В обычае у краковяков ставить вдоль дорог кресты перед важным поворотом в жизни, а пан Чаплинский собирался жениться. Памятуя о грехах, крест он соорудил своими руками чуть ли не из целого дуба. Везли крест на двух лошадях. Врыли за версту от Чигирина на видном, высоком месте.

Постоял пан Чаплинский у своего креста, осенил лоб знамением Христовым, а потом сиганул с земли в седло, сверкнув сатанинскими глазами:

— Гееей! — и только пыль закучерявилась за вольной братией.

Пили, скинув жупаны, в дружбе мужской клялись навечно, а потом взгрустнул пан Чаплинский, достал с груди ладанку, подарок пани Хелены, и, держа ее в ладонях, как птенца, дивно спел старую песню:

Сосчитай, дивчина, звездочки на небе.
Столько я шагов сделал к тебе,
Столько же раз я вздохнул о тебе.
И если бы я сделал это во имя Божие,
То давно был бы на небе
Я уже почти и был там,
Но как увидал тебя,
Соскочил оттуда к тебе.

Поцеловал ладанку пан Чаплинский, кинул ее за пазуху, и снова в глазах его полыхнули красные языки адского огня.

— Други! Невеста моя — царица мира! Клянусь! Не в силах я противиться сладким чарам супружеской жизни, сам надеваю на себя оковы, но нынче я еще человек вольный. И не будь я пан Чаплинский, чтоб не побаловать себя напоследок. Старый черт Хмельницкий держит под замком столь прелестную кобылку, которую не увести у него и не объездить — значит принять на душу тяжкий грех! Кто поможет вашему товарищу в святом этом деле?

— Все как один! — гаркнул пан Комаровский, и все шляхтичи в который раз опрокинули кубки за дружбу.