Долгий путь любви, или Другая сторона

Значит, в ярости? Впервые за весь день на моих губах заиграла улыбка. Я была готова рискнуть, отчетливо представляя, как выйду завтра утром из машины Павла, демонстрируя недопустимую прежде близость. Да, я собиралась солгать, изображая то, чего не существовало на самом деле, но что мне было терять? Или этот ход не сработает, тогда все-таки попытаюсь поверить в невозможность наших отношений, или мужчина не оставит без внимания мою выходку, а тогда… И я улыбнулась в предвкушении. Наивная девчонка… Если бы только могла представить, к чему все это приведет…

Глава 15

Я была смелой и уверенной в себе ровно до того момента, пока на следующее утро не столкнулась с Филиппом в коридоре и не обожглась пламенем в его глазах. Павел оказался прав: там пылала ярость, такая отчетливая, что мне стало страшно, но напугало не обращение его гнева против меня – то, что перестаралась в своем желании отомстить.

Обида – плохой советник, хотя я слушала именно ее. Мне удалось причинить Кирману боль, но вместо ожидаемой радости пришло сожаление. Он ревновал, а я корила себя за несдержанность. Глупая девчонка, вознамерившаяся рассуждать о любви, ничего в ней не смысля. Филипп был честен со мной, хоть и выбрал жесткие методы, я же повела себя как избалованный ребенок, решивший во что бы то ни стало получить желаемое.

С трудом верилось в то, что еще накануне я мыслила иначе, когда искала спасения в тепле Пашкиного общества. Кому и что дока зы вала? Окружающим, что симпатичный водитель по совместительству мой любовник? Да, в наше представление поверили, и девушки на работе позволили себе пошутить по этому поводу, одновременно желая мне счастья. А в глазах любимого человека распростерлась бездна, при виде которой мне ничего не хотелось так сильно, как вернуться на вечер назад и прожить его иначе.

Я не могла позволить себе ни объяснений, ни просто намеков: Филипп давно старался не оставаться со мной наедине. В поездках и на встречах нас почти всегда сопровождал кто-то еще, в офисе же специфика работы не позволяла заявиться к начальнику без повода, и оставалось лишь молча терзаться чувством вины.

В тот и последующие дни, протянувшиеся до мгновенья, когда все резко изменилось, я поняла одну нехитрую истину, ставшую для меня крайне важной: для лжи не существует ни оправданий, ни объяснений, и бьет она куда сильнее даже горькой правды.