Долгий путь на Бимини

– Пересадить… что?! – крикнул Герберт. «Как бы не пришлось объясняться с полицией», – мрачно подумал Клаус, но тут Герберт разразился резким нервным смехом. – Господин Нуссер, и вы туда же?! Вы всю ночь будете водить меня за нос?

– Ну конечно, это шутка, – деланно рассмеялся Клаус, с облегчением ухватившись за эту идею. – Извини, что так глупо разыграл тебя, мой мальчик. Элли давным-давно спит в своей кровати.

– Знаете, – промямлил Герберт, – я все-таки хотел бы поговорить с ней.

– Не стану ее будить, – отрезал Клаус. – Девочка так намаялась. К тому же она наверняка обижена на тебя и не захочет болтать.

– Может, все-таки…

– Спокойной ночи, – быстро проговорил Клаус и положил трубку.

Он с сомнением поглядел на монету и сунул ее обратно в карман. Пальцы наткнулись на кусочек картона. Клаус вытащил его – визитка доктора. Высоко задрав брови и морща лоб, аптекарь уставился на короткий набор цифр. Да. Кажется, это будет разумно. Клаус отчаянно нуждался хоть в чем-нибудь разумном, и звонок Каррересу, вроде бы, был – самое то. А может, и нет. Клаус представил, как, путаясь и заикаясь, спрашивает у разбуженного доктора, не видел ли тот Элли, и болезненно замычал. А с другой стороны – взволнованному отцу простительно… В конце концов, когда дочери в четыре утра нет дома – уже не до приличий. Стараясь больше не думать, Клаус торопливо завертел диск.

Пятнадцать гудков. Длинных, тоскливых гудков, разделенных мучительными паузами. Ну конечно, доктор спит. Клаус вдруг побагровел от стыда: а вдруг Элли все выдумала, чтобы позлить его, и никакого свидания с Каррересом не было? То-то бы он удивился…

Насвистывая бравурную мелодию, чтобы заглушить запоздалое смущение, Клаус принялся одеваться. Он еще не знал, куда именно отправится, но был уверен, что на улице что-нибудь да придет в голову. Тем более когда в кармане лежит надежно откалиброванная, исключительно правдивая монета.

Глава 13

– Можешь спрашивать о чем угодно, – сказал Карререс. – Только сразу скажу – что ж такое происходит именно сейчас, я сам толком не знаю. Могу только предполагать, но вслух не хотелось бы.

Элли кивнула и завозилась на диване доктора, поуютнее заворачиваясь в плед. Всего лишь половину суток назад она сидела здесь с бокалом вина, испуганная и счастливая своей вдруг ниоткуда появившейся влюбленностью. И еще меньше времени прошло с тех пор, как она убежала отсюда, задыхаясь от обиды, ненавидя и Карререса, и себя. Тогда все было больно, но легко и понятно. Теперь же… Доктор ждал, глядя на нее почти ласково, и Элли никак не могла соединить этот взгляд, этот голос с тем, что произошло вечером.

Она покосилась на Гая. Бывший смотритель музея сгорбился в кресле, обхватив ладонями горячую кружку. От него по-прежнему несло порохом, несмотря на то, что Карререс переодел его в свой халат: Элли перекашивало всякий раз, когда взгляд падал на окровавленную грудь зомби. Теперь вид у Гая был домашний и совершенно отсутствующий.

Элли вдохнула побольше воздуха и тоненько пропищала:

– Я вам… тебе… я тебе хоть немножко нравлюсь?

Глаза Карререса расширились. Странно всхлипнув, он откинулся в кресле, и комнату сотряс хохот. Раздался глухой удар, когда зомби вздрогнул и выпустил кружку из рук. Над ковром поднялся густой пар.

– Ну что ты ржешь?! – воскликнула Элли и зажала рот ладонью, давя предательскую улыбку. Это не смешно. Ни капли не смешно. Она чувствовала себя оскорбленной, она должна была чувствовать себя оскорбленной, она вообще не должна была больше появляться в этом доме. Но больше всего на свете ей сейчас хотелось рассмеяться вместе с Каррересом. Элли вдавила пальцы в щеки и изо всех сил закусила губу, чтобы не захихикать.

– Женщина! – наконец воскликнул доктор, вытирая глаза. – Черт знает что! Пусть весь мир летит в тартарары – ее интересует только одно, – он, не вставая, протянул руку и потрепал Элли по голове. – Попробуешь еще раз? Подумай…

Карререс подобрал кружку Гая и вышел. Вернувшись, он аккуратно обошел все еще дымящуюся лужу, покачал головой: «сговорились мне дом затопить!». Сунул свежий чай в руки зомби и снова уселся в кресло.

– Ну? – спросил он Элли. Та сидела, плотно укутвшись в плед, и остановившимися глазами смотрела в стену. От оклика Карререса девушка вздрогнула; ее взгляд сфокусировался на лице доктора. Она быстро провела языком по губам и потупилась.

– Кто ты? – тихо спросила она.

– Так себе вопрос, – проворчал Карререс. – А кто ты?

Элли растерянно улыбнулась.

– Хомо сапиенс, – попыталась отшутиться она, но Карререс продолжал смотреть на нее, ожидая ответа. – Ну… Меня зовут Элли Нуссер, мне двадцать лет, я работаю в папиной аптеке…

– Это не ты, это твоя шелуха, – оборвал ее доктор. – Тебе нужна моя?

Элли упрямо кивнула.