Долгий путь скомороха. Книга 1

– Дуняша, миленькая, я-то хорошо, а вот мамушке неможется. Что-то говорит едва-едва, а я и не разберу, – чуть не плача, ответил он. – Иди, послушай сама, что она там говорит.

Карлица быстро подбежала к берёзе, где прислонившись к дереву спиной, сидела Елена с закрытыми глазами. Авдотья приблизила своё ухо к её губам и еле-еле расслышала, как Елена прошептала: « Молока, быстрее молока»

– Она молока просит, Василий! Несите, говорит, быстрее молока! – в отчаянии закричала в никуда карлица.

– Беги, Теодорка, быстрее за молоком и зови подмогу, – просипел Василий, держась уже обеими руками за живот. На лице у него выступила испарина. – Ну, беги же скорее и тащи сюда тот кувшин с молоком.

Теодорка ещё раз растерянно глянул на мать, протянул было к ней руку, но тут же быстро развернулся и стремглав побежал в сторону боярского подворья.

Спустя короткое время он быстрым шагом уже торопился обратно на полянку, бережно прижимая к груди кувшин с молоком. Следом за ним торопилась раскрасневшаяся Лукерья, держа в руках второй кувшин с молоком. За ними, прихрамывая, шагал тиун Устин и ещё несколько мужиков-холопов. Из ворот подворья в том же направлении направилась лошадь с подводой. В самих же воротах стал толпиться народ, размахивающий руками и о чём-то жарко спорящий.

– Мамушка, мамушка, вот молоко! – кинулся к матери Теодорка. Та приоткрыла глаза и, взяв дрожащими руками запотевший глиняный кувшин, с трудом сделала несколько глотков. Потом она слабо протянула руку в сторону старика Никифора и из последних сил прошептала сыну: – Ему быстрее…быстрее дай.

– А ты, мамушка?! – продолжая держать перед ней кувшин с молоком, воскликнул Теодорка.

– Ему…скорее…я…потом, – выдохнула Елена и потеряла сознание.

– Мамушка! – отчаянно выкрикнул Теодорка, но бросился к старику Никифору. – Вот, дед Никифор, пей скорее, да побольше.

Старик Никифор в полузабытьи прикоснулся губами к краю кувшина и замер.

– Да пей же ты скорее! – воскликнул Теодорка и потряс старика за плечо. Взгляд старика Никифор слегка прояснился и он неверными губами, проливая молоко мимо рта, отпил немного из кувшина.

В это время Авдотья, стоя перед сидевшим на земле силачом Василием, вместе с Лукерьей держали перед ним второй кувшин с молоком. Более крепкий Василий самостоятельно отобрал у них кувшин и, выпив половину кувшина, благодарно посмотрел на жену.

Тиун Устин стоял на поляне и растерянно разводил руками:

– Что же это такое?! Как же так?! Авдотья, хоть ты расскажи, что тут у вас произошло?

– Сам не видишь, что ли?! – отозвалась карлица, не спуская глаз с Василия. – Ну, как ты, Василий! Лучше тебе?

– Да я-то ещё бодрячком держусь… – силясь улыбнуться, простонал Василий. – Ты…это, Авдотья, беги к Елене скорее…Теодорка плачет…

Авдотья кивнула головой и кинулась к Теодорке, безуспешно трясшему за плечо потерявшую сознание Елену. Лукерья же кинулась к старику Никифору и поднесла к его губам кувшин с молоком. Он приоткрыл глаза и, глянув на неё мутным взглядом, тихо прошептал:

– Отравили…отравили нас…

– Да что ты такое говоришь, дед Никифор?! – ошарашено воскликнула Лукерья, в ужасе прижав пальцы к губам. – Кому же это нужно было вас травить?!

– Что говорит? Отравили?! – услышал её тиун Устин и поспешил к ним. – Оно, конечно, похоже, что и отравили. Только, вроде, не было-то врагов у вас тут, Никифор. Вот ведь, беда какая! Ну да ладно, что сейчас толковать. Надо вас всех на повозку, да в избу скорее, да за лекарем послать.

Тут же по его знаку подбежали холопы и осторожно погрузили Елену с Никифором на телегу. Силач Василий взмахом руки отказался от помощи и, пошатываясь, сам добрёл до подводы. Один из холопов, наклонившись, подсадил Авдотью на подводу, где она тут же положила голову Елены себе на колени и начала обтирать ей лицо прохладной влажной тряпкой, смоченной в речной воде. Другой холоп, держа поводья в руке, громко причмокнул губами и воскликнул: «Но-о, пошла, милая!» Лошадь, прядая ушами, напрягла крепкую шею и пошла.

Теодорка, державший за руку находившуюся в бесчувственном состоянии Елену, торопливо шагал рядом с телегой, с отчаянием наблюдая за тем, как карлица Авдотья бережно обтирала лицо его матери.

– Мамушка, мамушка, ты только не умирай, пожалуйста!.. Я тебя всегда буду слушаться во всём!.. И помогать всегда буду… Всегда-всегда…Только не умирай, мамушка моя любимая… – шептал он, не сводя глаз с землисто-бледного лица Елены.

– Не плачь, Теодорка! – пыталась успокоить его растерянная карлица, но и в её голосе звучало отчаянье. – Вот сейчас пошлют за лекарем, и всё будет хорошо. Эх, жаль, что Ратмира с нами нет! Он бы точно сказал, что это происходит.

Через короткое время подвода въехала в ворота боярского подворья и в окружении встревожено галдящей толпы холопов подъехала к избе, где жили скоморохи. Тиун Устин командовал холопами, а Лукерья и Теодорка помогали переносить Елену со стариком Никифором в избу. Их уложили на лавки, а силач Василий просто присел на пол и откинулся спиной к стене.