Долгий путь скомороха. Книга 2

– Видите, даже Вы о нём слышали, – опять усмехнулся Антонио. – Но быть палачом – это не основная его работа. Это для него просто забава, увлечение. Основное его занятие – быть правой рукой царя, предугадывать все его желания, даже самые страшные, и исполнять их. От него сейчас очень многое зависит при царском дворе. Кстати, крестник Учителя уже поддерживает с ним знакомство.

– Кто бы сомневался, – довольно усмехнулся посланник Папы.

– Но Малюта Скуратов – очень опасный и непредсказуемый человек, – покачал головой Антонио.

– Напоминайте об этом крестнику Учителя при каждой возможности, Антонио, – посланник серьёзно посмотрел в глаза своему собеседнику. – Мы все ещё очень нуждаемся в своём Учителе и нам нужно, чтобы ничто его не печалило.

– Я понял, Ваше Святейшество, – с готовностью кивнул тот. – Мы не оставим своего брата в беде и в любой момент придём ему на помощь, если понадобится, пока он здесь исполняет свою миссию.

– Я не забуду передать эти слова Учителю, – одобрительно произнёс посланник и вдруг широко улыбнулся: – Ну, не будем более о грустном. Я вчера так был рад увидеть всех наших на царском пиру. Но больше мне понравилось общаться с вами со всеми после царского пира здесь, в нашем посольстве.

– А как были рады наши братья встретиться с вами! – с жаром воскликнул Антонио. – Если так дело пойдёт и дальше, то скоро по всей стране мы сможем здесь открыть свои коллегии и академии и проповедовать истинные ценности.

– Да, усилить католическую веру в этой огромной стране – наша большая мечта, – мечтательно вздохнул посланник и добавил: – Основная сейчас задача для всех вас, живущих здесь – показывать местному народу праведность и привлекательность католических постулатов.

– Согласен, Ваше Святейшество, – серьёзно ответил Антонио. – Мы будем стараться изо всех наших сил.

В это время опять постучали в дверь и молчаливо улыбающийся юный Себастьян, приоткрыв створку двери, жестом пригласил кого-то войти. На пороге появилась с улыбкой на губах цветущая графиня Терницкая.

– Я так хотела увидеть вас вновь, Ваше Святейшество, перед вашим отъездом, – она присела на одно колено около кресла посланника Папы и прикоснулись свежими губами к его сухой руке. – Надеюсь, что вы простите мне эту смелость.

– Ох, и хитра же ты, Агнешка, – усмехнулся Антонио. – Никогда своего не упустишь. Интересно, и чего ты будешь выпрашивать сегодня у Его Святейшества?

– Не ссорьтесь, дети мои, – довольно улыбнулся посланник папы Лоренцо Романо. – Не представляете себе, как я был рад вас всех увидеть. Вы же наша главная надежда в этой стране. Будьте очень осторожны и предусмотрительны. Непредсказуемость русского царя и его людей может привести к непоправимым последствиям.

– Это правда, – неожиданно звонко рассмеялась графиня Терницкая. – Как вспомню их лица, когда они увидели необычный танец Антонио и крестника Учителя – так сразу смех разбирает. Да и наши, что приехали с других провинций Руси, были сильно удивлены. Хорошо хоть здесь им потом всё объяснили. Вот славно повеселились!

– Но ты-то, Агнешка, сразу же всё поняла, – бархатно рассмеялся Антонио.

– Так я по коллегии помню, как вы с крестником Учителя ещё мальчишками всякие шутки вытворяли, что потом всех нас из-за вас заставляли дополнительные уроки делать по живописи и танцам. А вчера, как увидела, что они в танце стали изображать, так едва от смеха удержалась. Думала, лопну от напряжения, – продолжала заливисто смеяться графиня Терницкая.

– Да уж, повеселили вы публику вчера, – добродушно рассмеялся посланник Папы. – Но впредь всё-таки будьте очень аккуратны и берегите друг друга. Нас пока всего чуть более двух тысяч человек, и каждый из вас нам очень дорог. Ваша деятельность в этой стране поможет нашему обществу превратиться в большую и очень важную силу.

Глава 11

Тем временем озабоченный дьяк Лаврентий опять сидел в хоромах Девичьего монастыря и, не скрывая досады, с недовольным лицом выслушивал доклады своих подчинённых. Бесцветные губы его в жиденькой рыжей бородке презрительно кривились, а костяшками пальцев правой кисти он выбивал нетерпеливую дробь по чисто выскобленному деревянному столу:

– Ну, что ты там мямлишь?! Говори скорее – признался этот охранник в совершённом злодеянии? – тонким фальцетом прикрикнул он на стоявшего перед ним дьячка Трифона Разлогова.

– Ох, дьяк Лаврентий! Признаться-то он признался, но только сразу помер после третьей пытки-то, – с досадой почесал тот в затылке.

– Так можно докладывать Великому государю, что злодей пойман и во всём уже повинился или нет? – упёрся в него рассерженным взором дьяк Лаврентий.

– Доложить, конечно, можно. Только ведь, дьяк Лаврентий, ты сам понимаешь, что под такими пытками в чём угодно признаешься, – пожал плечами дьячок Трифон.

– А что, по-бережному нельзя было, что ли, пытать этого стражника?

– Это как? – недоумённо посмотрел на дьяка Лаврентия дьячок Трифон. – Так он тогда и не признался бы.