Долгий путь в лабиринте

В динамике снова зазвучала речь. Теперь говорил комментатор. Он объявил, что намерен поведать миру о событии, которое предшествовало началу военных действий немцев и фактически стало причиной того, что терпение фюрера истощилось. Он, комментатор, находится в пограничном Глейвице, на известной всей стране радиостанции. Здесь взломаны двери, на полу - осколки стекол: окна разбиты, некоторые едва держатся на полусорванных петлях. На полу - труп. Убитый - в форме польского легионера. В его кармане жетон и документы рядового польской армии. Что же здесь произошло? Вечером 31 августа "группа польских злодеев" перешла границу и атаковала эту радиостанцию. Десятки жителей Глейвица видели людей в польской военной форме, которые вели огонь по зданию станции. Поляки ворвались в помещение, и один из них, схватив микрофон, стал поносить Германию и фюрера. Но тут подоспели патрули вермахта. Грязные диверсанты были отброшены. Они оставили доказательство своей преступной акции - труп польского солдата. Терпению фюрера пришел конец. Нельзя допустить, чтобы продолжались подобные злодеяния. Тысячу раз прав фюрер, решивший ответить силой на силу. Слава фюреру!

Кузьмич выключил радиоприемник, взглянул на часы. Время близилось к одиннадцати. Погасив сигарету, он допил кофе, взял шляпу и вышел. Сегодня предстояли две встречи, ради которых он, собственно, и приехал в Берлин.

2

Гвидо Эссену под пятьдесят. Он высокого роста, худощав и подтянут. Пепельного цвета волосы зачесаны за уши, спадают на затылок. Пышные усы опускаются к углам рта - такие называют моржовыми. Днем и вечером он носит очки в железной оправе, круглые темные очки, защищающие глаза, которые в 1916 году на Марне были поражены газом. И неизменная трость в левой руке, толстая дубовая трость с замысловатым набалдашником, почти черная от времени; с нею наладчик станков головного завода в Сименсштадте2 Гвидо Эссен не расстается даже в цехах завода - если надо проверить станок, первым делом упрет палку в станину, приложит ухо к набалдашнику, долго слушает и уж потом принимается за дело. Неразговорчив и резок, даже когда собеседник сам господин инженер. На заводе все величают его "дядюшка Гвидо", за глаза называют "верблюдом". Он лучший специалист по металлорежущим станкам, его уважают за мастерство, но не любят. Всем известно, что до 1930 года Гвидо Эссен был антифашистом, а потом вдруг взял да и переметнулся к нацистам. С тех пор на лацкане пиджака и над грудным карманом рабочего комбинезона он носит выпуклый серебряный кружочек с черной свастикой посредине: "верблюд" вступил в НСДАП еще до прихода Гитлера к власти, принадлежит к числу тех, кого в прессе называют "старыми партийными бойцами", по всем признакам, горд этим...

2 Одна из рабочих окраин в Берлине.

Ночная смена, в которой работал Эссен, закончилась в восемь утра. Как всегда, он принял душ, не торопясь оделся и, перед тем как покинуть завод, прошел из конца в конец весь свой цех. Станки, над которыми склонились рабочие, ровно гудели. Убедившись, что здесь все в порядке, он направился к выходу.

У выхода на заводской двор и застала его весть о войне с Польшей. Возле застекленной загородки, где был стол инженера цеха, столпились все, кто мог на несколько минут оставить работу. Люди молча слушали радио. Так же молча стали расходиться, когда Гитлер кончил говорить.

С одним из них Эссен встретился взглядом.

- Что ты обо всем этом думаешь, дядюшка Гвидо? - спросил рабочий. - Надеюсь, доволен?

- Так надо. - Наладчик станков сдвинул брови, стукнул палкой об пол. - Фюрер приказывает, мы повинуемся.

- Вот и я говорю, что надо. - Рабочий, молодой светловолосый парень с глубоко посаженными темными глазами, отстегнул пояс. - Дай-ка мне твой ножик, дядюшка Гвидо!

Недоумевая по поводу странной просьбы собеседника, Эссен достал из кармана перочинный нож. Рабочий взял нож, раскрыл его и кончиком лезвия пробуравил в поясном ремне новую дыру.

- Ну вот, - сказал он, возвращая нож. - Теперь все в порядке. Первую я проколол, когда мы победили чехов и норму выдачи маргарина нам сократили на треть. Думаю, что пригодится и эта, вторая. Спасибо, дядюшка Гвидо.

Эссен посмотрел по сторонам. Никто не слышал этого разговора. Он повернулся, вышел из цеха.

Парень стоял на том же месте и с ненавистью глядел ему вслед.

"Ну и дела, - подумал Эссен. - Смотри какая неожиданность! Так вот ты какой, Герберт Хаан!

И он направился домой.

В длинном тяжеловесном здании из серого камня, построенном на паях рабочими завода, он занимал крохотную квартирку на втором этаже.

Поднявшись к себе, Эссен отпер ключом дверь, распахнул окно, заставленное горшками с резедой и гвоздикой. Поспешив в ванную, принес оттуда лейку и поставил ее на подоконник, рядом с цветами. И только потом стал переодеваться.

Четверть часа спустя, когда на кухне он кипятил воду для кофе, у двери позвонили.

Он отпер. В дверях стоял Кузьмич.

- Я еще издали увидел лейку на подоконнике, - сказал Кузьмич и улыбнулся.