Долгий солнечный день

— С ума сойти можно, — пожаловался Лин после полутора часов чтения. — И зачем столько мороки…

— Ну как, зачем, — Зоя, подперев кулаком щеку, сидела напротив, и ждала, когда они всё прочтут. — Вот, например, живешь ты в поселке, молодая девочка. Потом замуж вышла, уехала, деток родила, жила в мужнином доме, или свой построили… а, неважно. И стала ты старенькая. И тебе взгрустнулось, и ты приехала туда, где молодой была, чтобы вспомнить — а там всё по-старому, как было, так и есть. И ты по улице идешь, и видишь то, что глаз так просил и ждал. Вон тот домик серенький, в нем подружка твоя жила, в песок вместе играли, а потом вместе же на танцы бегали. Вон домик синенький, там женщина жила с толстым котом. А вон тот домик желтенький, в нём…

— Жил местный сумасшедший, которого все боялись, потому что он бил всех по хребту лопатой, — продолжил Лин. — Понятно. Ну, вообще, наверное, в этом есть смысл, — подумав, добавил он. — Но все-таки совсем не менять…

— Сто лет, — пояснила Зоя. — Не читали никогда? Сто лет нельзя. Потом потихоньку можно. Стены там другого цвета, заборы другие, окошки. Но люди и сами не хотят, видать, у многих тоже память просит. Не у всех, но у многих.

Эри задумалась. Она только что поставила подпись на последней бумажке, и теперь ждала, когда распишутся остальные. Память… Неужели эта вся история с краской и сохранением домов в первозданном виде делается именно для того, чтобы сохранить вот так — память? Неужели кому-то пришло в голову, что чужие воспоминания, ассоциации, места — могут быть действительно важными? Разве так бывает?

— Маджента, — одними губами произнес Пятый, который, кажется, угадал её мысли. — Бывает, как видишь.

— Не верю, — так же беззвучно ответила она.

Пятый улыбнулся, пожал плечами. Кажется, он и сам не очень верил, но очень и очень хотел поверить.

На террасе было холодно, Лин прошел по дому, нашел старый обогревать, включил — но намного теплее от этого не стало. Наконец, с подписанием бумаг было закончено, Саб отсчитал Зое деньги, и, подумав, докинул всё-таки пятьдесят рублей сверху, за труды. А потом предложил выпить вина, чтобы обмыть сделку.

Эри нашла в кухне разномастные кружки, кое-как ополоснула водой из пакетов — и сели отмечать. Набор продуктов, принесенный Сабом, оказался невелик, но сами продукты были весьма неплохи. Колбасный сыр, хлеб, печенье, развесные вафли, банка соленых помидоров, и пара банок рыбных консервов — компромисс между желанием Саба съесть что-то мясное, и нежеланием Лина и Пятого это делать. «Война за мясо», как назвала её Эри, всё ещё шла полным ходом, и обе стороны пока что не думали сдаваться.

— Ну и чего, ну и подкузьмила бы слегка, — откровенничала Зоя. — Мне ж надо ребенка содержать.

— Не, дорогая, на две тысячи нас нагреть — это не слегка, — возразила Эри. — Это весьма и весьма немало.

— Много ты понимаешь, — махнула рукой Зоя. — Знаешь, сколько в Ялте дом стоит? Тридцать! Понимаешь ты это? Тридцать! Это меньший по размеру даже, чем этот вот.

— Не может быть, — покачал головой Лин.

— Ещё как может! Это ж курорт, — пояснила Зоя. — Там же сдавать можно! Но чтобы сдавать и отбивать — надо сперва купить.

— Много накопила-то? — спросил Лин.

— Десять, — вздохнула Зоя. — С вашей тысчонкой одиннадцать будет. Копить ещё и копить.

— Ясно, — кивнул Лин. — Ну прости, подруга. Мечта — это хорошо, конечно, но не за наш счет. У нас тоже, знаешь, нет печатного станка.

— Да понимаю я, — призналась Зоя. — Но всё равно каждый раз пробую. Авось прокатит.

— Ушлый народ пошел, — хмыкнул Саб. — Не прокатывает никак, да?

— Не-а, — Зоя погрустнела. — Ну и ладно. Всё равно своего добьюсь. Я сильная. Сумею. И буду ещё на морюшке сидеть, да денежки считать с отдыхающих.

— Вот и славно, — кивнул Саб. — Удачи вам, Зоя, в ваших начинаниях.

…Избавиться от Зои удалось только тогда, когда вторая бутылка вина была выпита, и Саб отправился провожать женщину на станцию, не смотря на её возражения. Мало ли что, говорил он, и дорога неровная, и вдруг собаки, и вообще, как же он отправит женщину одну, ведь уже темнеет. Вернулся Саб в глубокой задумчивости, молча доел бутерброд с колбасным сыром, запил водой. Потом перетащил обогреватель в комнату, которая побольше.

— Спим сегодня здесь, — решил он. — С хозяйством начнем разбираться завтра. Кстати, кто-то что-то понимает в таком хозяйстве? А то одно дело изображать понимание, как мы это делали, а другое — что-то понимать на самом деле.

— Я понимаю, — Эри пожала плечами. — Ну, не очень много, но дача у меня была. Не такая, конечно.

— А какая? — с интересом спросил Пятый.

— Крошечная совсем, комната одна, и кухня, она же душевая, — пояснила Эри. — У нас ведь холоднее, чем тут, в разы. Поэтому всё очень маленькое, чтобы можно было прогреть быстрее. В марте снег ещё лежит, а тут уже нету…

— А вода у тебя была? — спросил Лин.

— Угу, была. На колонке, — Эри вздохнула. — Бидон у меня был. И тележка. И водогрейка, чтобы посуду мыть, и самой помыться.