Долгий солнечный день

— Нет, это уже после ваших больших посиделок, — ответил он. — В общем, я тебя просто отлично понимаю. Равно как и мысль, которую мы думаем, и к которой пока что не очень получается привыкнуть. Да, у нас действительно появился второй шанс. Причем у всех. Но мы пока что не успели привыкнуть.

* * *

Автобус шел по городу вроде бы неспешно, но приехали почему-то достаточно быстро. Сперва прошли к вокзалу, поискали цветы — и, о чудо, нашли старушку, торговавшую ромашками. Крупными, не успевшими еще подвять садовыми ромашками, которые стояли перед ней в обрезанном молочном пакете. К вящей радости старушки они скупили половину цветов разом, получился большой, немного растрепанный букет, с ножек цветов капала на асфальт вода, и старушка предложила завернуть цветы в газету, а то «ты, деточка, тапочки намочишь». Эри ответила, что цветы для кладбища, и идти совсем недалеко, старушка зорко окинула глазами ромашки, вытащила из банки еще одну, и протянула Эри.

— Четно надо, — пояснила она. — Что ж ты, деточка, сразу-то не сказала? На кладбище четно надо, а вы нечетно купили.

— Я просто не подумала, — призналась Эри. — Спасибо, что поправили.

— Молодец, что созналась, — похвалила старушка. — Давай газетку всё-таки дам, намочишь же…

— Я понесу, — Пятый взял цветы у Эри из рук. — У меня ботинки, не промокнут.

На нем и впрямь были сейчас ботинки, те самые, из кожи арга, которые он заказывал на Окисте.

— Ну, тогда и ладно, — согласилась старушка. — Чего-то лицо у тебя знакомое, — она посмотрела на Пятого внимательнее. — На внука подруги моей ты похож. Не Гена тебя случаем зовут?

— Нет, — Пятый улыбнулся, покачал головой. — К сожалению, не Гена. Павел.

— А и ладно, — старушка улыбнулась. — Но похож, похож. Волосы тоже черные, и руки тонкие. На гитаре играет. Ты, небось, тоже играешь?

— Нет. Я по технике больше, — не стал уточнять Пятый.

— А всё равно похож…

Распрощавшись со старушкой, они направились через мост, под которым проходили поезда, в сторону центра, идти им было, впрочем, совсем недалеко. Вскоре показался забор кладбища, построенный из бетонных плит, стоявших на основаниях, напоминающих пирамиду с усеченной верхушкой; миновали забор, зашли в ворота — и словно попали в какой-то совершенно другой мир, в другое пространство. Живое движение, шум проезжающих машин, голоса, прочие звуки города — все в мгновение ока словно выключилось, потому что тут, за забором, царила тишина, и голос города долетал сюда ослабленным, истонченным, размытым.

— Интересно, — тихо произнес Пятый, останавливаясь. — Странное ощущение.

— Ты снова сказал слово «странное», — заметила Эри.

— А как я еще мог сказать? — удивился он. — Я сказал то, что почувствовал. Тут почему-то есть не только печаль, тут…

— Тут как на вокзале, — вдруг произнесла Эри. — Словно тут люди ждут пересадку. Приехали на одном поезде, ждут другого, а он немного задержался, вот все и ходят по платформе, и ведут светские разговоры, а вокруг стоят чемоданы и сумки, и поезд разводит пары. Старый такой поезд, знаешь? С паровозом. Я же много лет сюда приезжала, и это ощущение мне более чем знакомо.

— Не сюда, — поправил Пятый. — То кладбище было на Соде.

— И что с того? — пожала плечами Эри. — Они не одинаковые, между прочим. На Соде, например, есть стена для урн у входа, а тут нету. И мамы тут, наверное, тоже нету, — с горечью добавила она. — Но я хочу дойти до участка, где она была у нас, и…

— Ну так пойдем, — позвал Пятый. — Почему ты стоишь? Ты боишься?

— Нет, — покачала головой Эри. — Вот еще. Просто я… я думаю. И готовлюсь. Я ведь очень виновата перед ней.

— В чём?

— В том, что я вообще была в ее жизни, но это другая история, — она опустила взгляд. — Идём, правда. Нам же еще дальше потом ехать.

…Участок Эри отыскала быстро, прошла по дорожке взад-вперед, внимательно рассматривая памятники и оградки, затем остановилась, и произнесла:

— Это было вот здесь. Но тут ничего нет.

Пятый подошел к ней. Эри стояла напротив клочка пустой земли, поросшего бурьяном; через траву пробивались к свету молодые упругие побеги кленов. Пятому это показалось странным: могил вокруг было множество, причем соседствовали они тесно, а это место почему-то пустовало.

— Да, здесь ничего нет. И никого нет, — медленно проговорил он. — Но… знаешь, видимо, пока — нет. Хотя как знать.

— Это не заброшенная могила, — покачала головой Эри. — Это просто место, на котором никто не похоронен.

Пятый кивнул.

— Да, ты права. Именно так.

— Но всё равно, — произнесла она решительно. — Знаешь, давай здесь оставим цветы. Именно здесь, потому что тут они никого чужого не потревожат. Ведь это странно было бы, да? Я бы удивилась, если бы пришла на могилу мамы, а у нее откуда-то появились вдруг цветы, хотя кроме меня их принести некому. Я бы потом терзалась — кто принес, зачем? Так что это правильно, наверное.

— Жалко только, что быстро завянут, — заметил Пятый.

— Слушай, попроси в конторе банку с водой, — Эри подняла голову. — Помнишь, на входе была контора? Там дядьки еще курили какие-то. Попроси, пожалуйста.