Долгий солнечный день

— Вот и отлично, значит, скоро совсем долечишься, — пожал плечами Саб. — Так что на счет моря пока не знаем. Может, и выкроим время.

— А где эти двое? — спохватился вдруг Фэб.

— Рыжий и санитарка? — уточнил Пятый. — Поехали на мотоцикле кататься. И кота с собой взяли. Вот только боюсь, что поехали они в деревню, и придется нам вечером жарить шашлыки.

— Фэб, ты слышал? — с тоской спросил Ит. — Им придется жарить шашлыки. Придётся!!! Есть вообще пределы для издевательств над ближним своим в этой вселенной, как думаешь? Вот почему им придётся жарить шашлыки, а нам с тобой сейчас придётся работать идти, причем в стерильную зону и на двенадцатичасовую смену?

— А кого вы там лечите? — удивился Саб.

— Мы к Мотылькам идем, — ответил Фэб. — А так да, пока что госпиталь на холостом ходу стоит, одна амбулаторка, и всё. Но тут народу очень много, поэтому так и так работа есть.

— Слушай, ты хоть когда-нибудь скажешь, где это ваше «тут», и что у вас там происходит вообще? — спросил Саб.

— Пока нет, — отрицательно покачал головой Фэб. — Пока не могу. Нельзя.

— Ладно, — пожал плечами Пятый. — Нельзя, значит, нельзя. Подождем.

— Вот это правильно, — улыбнулся Ит. — И съешьте там шашлыка за нас, пожалуйста. И кота погладьте. И вообще, отдохните там за нас хорошенько.

* * *

— Не нравится мне это всё, — заметил Саб, когда они отключили связь и вышли на улицу. — Ох и не нравится.

— Что именно? — спросил Пятый, которому тоже кое-что не нравилось, но он решил не опережать события.

— То, что сказал Фэб. Ты же ведь тоже это чувствуешь?

— Тревогу? — уточнил Пятый. Саб кивнул. — Ещё бы. Да, конечно. Просто… просто я стараюсь про это сейчас не думать. Потому что мне не хочется об этом думать, понимаешь? Потому что я всю жизнь, считай, об этом думал, и мне… надоело. Я устал так думать. Ты, мне кажется, тоже.

Саб покивал.

— У меня это всё иначе, конечно, но я всю жизнь прожил… как бы сказать… словно на краю обрыва во время землетрясения. Потому что тряхнуть может в любой момент, и ты не знаешь, то ли удержишься, то ли тебя сорвет с края, то ли весь край вместе с тобой рухнет в пропасть.

Пятый задумчиво кивал в такт его словам.

— Да, да, верно, — согласился он. — Это очень похоже. Иначе, но похоже. Так. Ладно. Не будет усугублять.

— Не будем, — Саб улыбнулся. — Сейчас кину этим двоим сообщение, чтобы мяса взяли, а мы с тобой добежим до Сони, и купим портвейна. Как идея?

— Господи, да не бывает такого, — покачал головой Пятый. — Вот просто не бывает. Мало того, что он меня спаивает, так он еще и сам предлагает устроить посиделки, и сам же…

— Слушай, я тоже хочу выпить. Я, может, впервые за всю жизнь хоть немного расслабился, — признался Саб. — Ну нет тут края обрыва, понимаешь? Просто нет края обрыва, и всё. И можно сидеть в саду, и пить портвейн. Под шашлык, огурец, и помидор.

— Тогда пойдем, — предложил Пятый. — Только сумку возьми, которая побольше и с целыми ручками.

— Даже две сумки, — добавил Саб. — Гулять, так гулять.

Глава 26 Moon River

26

Moon River

Эри, конечно, рвалась в Москву, причем желательно с ночевкой, да и на море хотелось всем, но Саб был неумолим: сперва съездим на Оку, заявил он, переночуем, посмотрим, как тут будут обстоять дела, и только потом спланируем те две поездки, которые вы хотите. Я тоже хочу, говорил он, особенно на море, но местным я пока что не вижу оснований доверять, поэтому давайте сперва проверим, и только потом… Два дня ушли на споры и уговоры, и, наконец, Эри, Лин, и Пятый сдались. Ладно. На Оку, так на Оку, тем более что народ туда ездит систематически, и возвращается довольный. К тому же через трое суток предстояло играть в «Зорюшку», то есть бегать по лесу четыре часа в компании слегка обученных Сабом подростков, и Саб перед «Зорюшкой» желал, по его собственным словам, «обрести хотя бы подобие душевного равновесия».

Для ночевки требовалась палатка, и палатку благополучно позаимствовали у Георгия, который попытался отказаться от платы за прокат, но всё равно был оделен и сгущенкой, и изолентой, и парой папок с записями, которым обрадовался гораздо больше, чем «валюте». Палатка оказалась старая, армейского образца, и явно слишком большая для четверых, но других Георгий просто не держал. На вопрос Лина — откуда? Георгий нахмурился, и ответил «откуда надо». Ясно, понял Лин, либо выменял где-то, либо выкупил, и хорошо, если не ворованные, а списанные.

— Просушите, если под дождь попадете, — попросил Георгий. — Мокрую мне не отдавайте. Сами просушите, и только потом ко мне приносите. Давайте еще столик вам дам складной, табуретки, и мангальчик. А хотите удочки? Рыбы там… ууу…

— Мороз, спасибо, — улыбнулась Эри. — Удочки точно не надо.

— Тогда надувной матрас. Только он сдувается слегка, Арин. Далеко не плавай на нём, у берега, немножко. Или позагорать. Я уж заклеивал, заклеивал, а толку чуть, старый матрас-то.