Долгий сон

— Но не я заправлял«Пущей», — со слезами на глазах вскричал Тайри. — Тут я ни при чем!

— Разве не от вас с этим лекарем Брюхан получал распоряжения? — спросил мэр.

Тайри молчал.

— Отвечай мне!

— От нас, сэр, — простонал Тайри.

— Что же ты ноешь, в таком случае?

Без всякого перехода, точно на плохо смонтированной кинопленке, Тайри преобразился. Он поднял голову и прикрыл глаза.

— Большое жюри признает меня виновным, в чем я не виноват! — всхрапнув от отчаяния, Тайри неожиданно пустил петуха наподобие горестной тирольской трели. — Почему я и помянул в разговоре с начальником, что, дескать, нельзя ли кого из наших тоже посадить в присяжные. Нет, я не куманист, мистер мэр, и не о равных правах я толкую. Вы знаете, — мы, черные, всем довольны… И нету у этих куманистов врага лютей меня. Я просто чтосказал начальнику — мол, если бы раз, ОДИН только раз, и только на одном этом суде шесть присяжных были бы черные — тогда бы я мог добиться справедливости…

— С ума ты сошел, ниггер, — коротко сказал мэр. Он пристально посмотрел на Тайри и с пренебрежительной усмешкой прибавил: — И как же ты предполагал добиться, чтобы шесть черных присяжных высказались в твою пользу?

— Они, мистер мэр, просто не стали бы высказываться против, — убитым голосом ответил Тайри.

— Хочешь понасажать в наши суды ниггеров, чтобы они решали дела в пользу ниггеров?

— Если ниггеры решат дело в мою пользу, это будет по справедливости, — всхлипнул Тайри. — Мистер мэр, не судите меня таким судом, как своих. Я черный! А вам известно, что значит быть черным у нас на Юге. Я не жалуюсь, но мне нужна помощь… Скажите, сэр, Христа ради,что мне делать?

— Продай имущество и подготовь себе защиту. Тебе грозят большие неприятности, Тайри. А этот вздор о том, что на скамье присяжных могут сидеть черные, ты выкинь из головы, в нашем штате такому не бывать. Можешь передать то же самое своему черному лекарю.

Тайри нагнулся и положил лоб на ручку дивана.

— Мм-м, — промычал он с бессловесной мольбой.

— Перестань хныкать, — оборвал его мэр, — и будь готов ответить за то, что натворил. Тебе еще предъявят иск родные покойных. Ты об этом задумывался?

— Никто бы ничего не предъявлял, если б меня оправдали, — рыдал Тайри. — Откудова у меня такие деньги…

— У тебя-то? Да ты первый богач в Черном городе, — скривясь, сказал мэр. — А как ты им стал — одному Богу известно. Много у тебя денег, Тайри?

Зажмурясь, раскачиваясь всем телом, Тайри ничего не отвечал. Рыбий Пуп знал, что Тайри играет, но эта игра была до того похожа на правду, что его обожгло стыдом.

— Ну что ты, будет! — мягко воскликнул мэр.

— Я вам служил верой и правдой! Все исполнял, о чем ни попросите! В Библии что сказано? «Вот ты убиваешь меня; но я тебе буду верить!» А как мнепонадобились друзья, так мои белые от меня отвернулись, — закрыв глаза, причитал Тайри.

Мэр встал и долго молча смотрел, как рыдает чернокожий. Потом покосился на дверь, словно собравшись уходить, но вместо этого снова сел. Повел плечами, вздохнул.

— Я подумаю, что можно сделать, Тайри, — сказал он медленно. И, словно бы обращаясь к самому себе, продолжал: — Что ты будешь делать с этими ниггерами?.. Но вот что, Тайри. Ты эту ересь забудь насчет черных присяжных!

— Да я раньше в жизни про такое не заводил речи. — Тайри встал, размазывая по лицу пот и слезы. — Только вы уж спаситеменя, мистер мэр…

— Тебя отпустят под залог. Придешь ко мне, скажешь, какими ты располагаешь средствами, и посоветуемся, как расхлебать эту кашу, — с улыбкой сказал мэр.

— Хорошо, сэр. Спасибо, — не поднимая глаз, пролопотал Тайри.

— Ну, мне пора. Приводи-ка в порядок свои дела.

— Спасибочки, сэр. — Тайри удрученно вздохнул. — Пуп, поди проводи мистера мэра… Будьте здоровы, мистер мэр.

— До свидания, Тайри.

Рыбий Пуп выпустил мэра через парадную дверь и смотрел, как он садится в машину. Черный шофер распахнул перед мэром дверцу. Когда они отъехали, Рыбий Пуп вернулся в гостиную и с удивлением увидел, что Тайри надевает шляпу.

— Ты куда, папа?

— Слушай, Пуп. — В воспаленных глазах Тайри полыхала злоба. — Не нравится мне, как тут разговаривал этот сукин сын. Теперь все ясно. Зависть их гложет, вот что.Удумали раздавить меня. Надо повидаться с доком. Эти белые рассчитывают, что я не пойду против них. А я пойду, я так буду драться, что им небо покажется с овчинку, видит Бог! Когда тебя спрашивают, сколько у тебя денег, это значит, тебя метят обобрать дочиста, все отнять до последнего гроша. А этого я не допущу. Я скорей подохну!

— Тише, — остановил его Рыбий Пуп. — Мама услышит.

— Пошли, — сказал Тайри, направляясь к двери.

— Тайри, — послышался скорбный голос Эммы. — Что творится, скажи мне?

— После, Эмма. Ложись спать, — сказал Тайри, увлекая за собою сына.

Через минуту они уже сидели в машине.

Заурчал мотор, и Тайри вырулил на улицу, прерывисто бормоча в отчаянии:

— Я их скорей передушу всех, чем лишиться денег… Перестреляю как бешеных собак!

XXVII

— Что же мы будем делать, папа?