Долгий уик-энд

Клэр решила: если у Изабель хватает мужества переносить болезнь в одиночку, это достойно уважения. Она, Клэр, не имеет права открывать тайну. Клэр заботилась о миссис Барнс, оберегала ее, помогала изо всех сил. Заметив, что Изабель быстро устает, взяла на себя походы по магазинам и уборку – при этом соблюдая строгую секретность.

Лето сменилось осенью. Изабель очень похудела, стала бледной. Семья не могла не заметить перемен. Не на шутку встревоженный Джеральд настаивал на походе к врачу.

– Скажите ему, – волновалась Клэр. – Ясно же, что с вами что-то не так.

Но вместо ожидаемой правды она с ужасом услышала, как Изабель, не моргнув глазом, врет собравшейся за обеденным столом семье.

– Я была у доктора. У меня какой-то дурацкий вирус. Название мне сказали, но я не запомнила, нечто непроизносимое. Врач говорит – это не редкость, мол, люди, перенесшие химиотерапию, более восприимчивы ко всяким болезням. Что-то с иммунной системой. Мне просто надо побольше отдыхать. Еще он посоветовал отпуск. На солнце.

– Значит… рак не вернулся? Доктор проверил? – На лице Джеральда читалось беспокойство.

– Конечно, проверил. Первым делом. – Ослепительная улыбка Изабель выглядела очень правдоподобно. – Словом, я позвонила Салли на Лансароте. Она пригласила меня приехать после Нового года и погостить у нее, сколько мне захочется.

– Поезжай сейчас! – ухватился за предложение Джеральд. – И набирайся сил до самого Рождества.

– Нет, – возразила Изабель. – А как же подготовка к Рождеству? И к Новому году. Будет вечеринка века! – Она с улыбкой обвела всех взглядом. Они уже давно запланировали отметить конец тысяча девятьсот девяносто девятого года грандиозным праздником. – После нее и начну новое тысячелетие с развлечений на Канарах.

Решение всех обрадовало. Всех, кроме Клэр – ее охватили недобрые предчувствия. А как же процедуры, лекарства? Изабель должна бороться с болезнью.

– Как вас лечат? – однажды поинтересовалась она у миссис Барнс.

– Никак. – Изабель твердо посмотрела собеседнице в глаза. – Мне уже не помочь. Только обезболивание до последнего дня. Паллиативное лечение. И все.

– Все? – Клэр не поверила своим ушам. – Что значит «все»?

– Я умираю, милая. Осталось месяца четыре. Если повезет.

Клэр присела на стул, ее трясло. Выходит, она – тайная соучастница смерти Изабель? Конечно, рак – болезнь опасная, но Клэр-то считала, что они скрывают ото всех лечение. Какая же она дура! Никакого лечения не было.

Изабель сжала руки Клэр. Они сидели за кухонным столом, за тем самым столом, за которым семейство Барнсов провело столько счастливых обедов…

– Послушай, девочка. Я уеду первого января. Если доживу, конечно. Отправлюсь в хоспис. И никто не должен об этом знать. Не хочу, чтобы они видели мои страдания. Для мальчиков я полечу на Лансароте в гости к старой школьной подруге Салли, на пару недель поправить здоровье.

– Так нельзя. – Клэр помотала головой.

– А как можно? – Голос Изабель стал жестким. – Рассказать им правду – и испортить наше последнее совместное Рождество? Я буду лежать наверху, разлагаясь изнутри, а они – сходить с ума и ждать моей смерти. Наблюдать, как я корчусь от боли – а боли начнутся кошмарные, поверь, я насмотрелась. Мальчики и Джеральд этого не заслужили. День за днем, неделя за неделей жить в ужасе: когда наступит конец? Зачем подвергать их такому, Клэр? Зачем?!

Она с силой стукнула кулаком по столу и поморщилась от боли. Глаза наполнились слезами. Плакала Изабель редко, но сейчас ее словно прорвало. Она разрыдалась, хрупкое тело неудержимо тряслось.

– Пожалуйста, пойми, почему я так поступаю. Не хочу, чтобы в их последних воспоминаниях я была омерзительным полуживым скелетом. Хочу уйти красиво. Мы устроим шикарное празднование Нового года, последний праздник… И все. Я хочу запомнить их счастливыми. И чтобы они запомнили меня, а не… Понимаешь?

Клэр сглотнула. Господи, как страшно… Изабель такая сильная! Но смерть оказалась сильнее. Как бы Клэр ни старалась, ей не удастся доказать миссис Барнс, что та заблуждается. Разве можно убедить человека в том, что самые близкие и родные люди захотят видеть его страдания и неминуемый горький конец? Конечно, не захотят.

– Вот появятся у тебя дети, поймешь меня, – произнесла Изабель.

– Я понимаю. Кажется.

– Тебе придется стать мальчикам опорой, – продолжала миссис Барнс. – Стать мною. Ты справишься, я уверена. Они все тебя обожают.

– И что будет дальше? – Клэр еле ворочала языком. – Как все откроется?

– Им позвонят из хосписа. Сообщат, что я тихо отошла во сне. Даже если умирать я буду в жутких мучениях.

Клэр положила голову на стол и прикрыла ее руками.

– Я не выдержу, – расплакалась она.

– Предложи альтернативу. – К Изабель вернулось самообладание. Она вновь стала решительной. И сильной. – Придумай что-нибудь получше, и я соглашусь. Только не забывай один неоспоримый факт – я умру.

Альтернатива? В голову ничего не приходило. В словах Изабель Барнс была некая извращенная логика. И раз умирает именно Изабель, Клэр придется уважать ее желания.

А как же Ник? Простит ли он когда-нибудь Клэр? Если узнает?