Долго и счастливо

Инспектор посмотрел на бледное хмурое лицо управляющего, понял все его нехитрые размышления, усмехнулся и попросил проводить на место происшествия. Первым делом он распорядился отогнать зевак и только потом быстрым цепким взглядом охватил всю картину. На топчане, свесив руку, лежала молодая женщина в легком сарафане. Она казалась спящей, настолько спокойна была ее поза. Если бы не доктор, маявшийся рядом со своим саквояжем, Садык бы так и подумал. Рядом, отвернув голову в сторону, сидел мужчина. Инспектор видел только темные волосы на затылке да сгорбленную спину. Невдалеке маячила еще одна фигура – женщина в чем-то светлом, с пакетом в руках. Она топталась у края бассейна, словно решая уйти или остаться.

Садык подошел и нагнулся над мертвым телом. Он все понял сразу, у него было университетское образование и стаж работы в полиции десять лет и карманники, которых он знал в лицо и еще интуиция, подсказавшая, что выходные пропали – напрасно Хайрим выбирала себе наряд. Для вида он еще переговорил с врачом, но и так все было ясно. Мужчина вдруг резко встал и повернулся к нему, высокий, крепкий, плечистый. Сосредоточенное лицо, немного удивленное. И еще он непрестанно курил. И руки у него ничуть не дрожали, когда он доставал из пачки очередную сигарету. Что это, хорошие нервы или его не очень взволновала смерть жены? То, что это жена ему рассказал управляющий. И еще добавил: «Очень, очень, солидный клиент, не первый раз в нашем отеле, и гер Дедрих с ним дружбу водит. А гер Дедрих наш очень, очень важный клиент…»

Красивая женщина, почему-то подумал Садык, с сожалением. Очень красивая. Он не представлял, кто мог поднять руку на такую красоту. Или в этом все и дело? Красивая женщина, ревность… Значит, муж? Или кто-то из ее любовников? В том, что у убитой был не только муж, Садык не усомнился ни на секунду. Он работал в полиции уже десять лет. С чем только он не сталкивался за это время… Очень, очень плохо. Завтра по отелю поползут слухи, потом по городку, потом… потом хозяин отеля позвонит начальству, и Садыка вызовут на ковер. Пропали выходные!

***

Когда Маша все же добралась до номера, состояние у нее было не то, чтобы истерическое, но близкое к тому. Пакет со сметаной так и болтался на руке. Ночь кончалась, день вползал в окно ярким сиянием, встающего где-то на краю моря солнца. Люди в своих номерах уже начали просыпаться, ворочаться в постелях, с удовольствием осознавая, что это, нет, не дом, а то самое райское место, где нет будильников, начальников и понедельников. И только бедная Яна уже не проснется.

В голове у Маши не укладывалось, как такое могло произойти? Кто мог ее убить так… жестоко? Павел Сергеевич? Этот вариант Маша отмела сразу. А кто? Что она делала с двенадцати дня до двенадцати ночи, куда убежала, где находилась? Кто смог так близко подойти к этой красивой ухоженной избалованной женщине, так близко, что она даже не испугалась, когда сильные руки сомкнулись на хрупком горле? Павел Сергеевич мог бы, но он этого не делал. Или он? Эта версия, похоже, устраивает всех, и полицию в первую очередь. Но какие у них доказательства? Маша не знала. Только видела, как Павел в сопровождении полицейских пошел в свой номер. Маша, конечно, побежала следом, только внутрь ее не пустили. А через какое-то время Павла Сергеевича вывели уже в наручниках. Уже на улице он, казалось, очнулся, покрутил головой, углядел мнущуюся в стороне Машу, удивился вроде, потом кивнул ей и крикнул: «Дозвонитесь до Красовского!» Маша тоже головой закивала, а потом долго еще стояла, глядя вслед удаляющимся огням полицейской кавалькады. Она позвонит, конечно, Красовскому. Только чем сможет помочь юрисконсульт? Он если чего в составлении договоров и шарит, то в уголовных делах-то вряд ли. К тому же это не Россия… Да еще обгоревшие плечи не давали покоя. Маша решительно скинула надоевшую одежду, посмотрела на пластиковую банку сметаны, не сметаны, но чего-то явно молочного, и решительно сорвала целлулоидную крышечку.