Долго и счастливо!

Он сделал глубокий вдох, и я отбросила непослушную прядь волос с его лба.

– И что же случилось потом?

Я не хотела давить, но понимала, что ему нужно выговориться.

С отчаянным выражением он открыл глаза.

– Двое из них упали на колени и стали молиться. Как любой человек, испуганный до полусмерти. Они молились. А потом, когда выстрелы стали громче и я уже слышал грохот сапог по земле и голоса, отдающие команды по-английски, один из них вскинул свое ружье и выстрелил себе в голову. Второй окинул меня совершенно безумным взглядом, выставил винтовку и начал палить во все стороны. Джина закричала, но ее руки упали вниз. Одна из пуль попала ей в ногу, зато другая угодила прямо в веревку, которой были связаны ее руки, освободив ее.

Дыхание Уэса становилось все более тяжелым, поэтому я подалась вперед, покрывая поцелуями его грудь, шею, лоб, нос.

– Все хорошо, малыш. Я здесь, с тобой. Расскажи, что было дальше.

Он обхватил ладонью мой затылок. Но не стал целовать, а просто держал вот так и смотрел мне в глаза.

– Потом этот человек бросился на меня, что-то крича. Он приставил ружье к моей голове. И тут дверь слетела с петель. Она буквально исчезла в клубе дыма. Он оглянулся на дверь – и тогда раздался выстрел, а затем я увидел, как его тело отбросило назад. Пуля вошла ему прямо между глаз.

Я обвила руками его тело, его дрожь передавалась мне, пока я впитывала каждое его слово.

– Джина подкатилась ко мне и грязной тряпкой, которая валялась между нами, перевязала мне рану на шее, в то время как в комнату ворвались американские солдаты. Они отдавали резкие команды в рации или что-то вроде того. Я не очень разбираюсь в этом. Следующее, что я помню – это как один из них тащит меня к вертолету и грузит туда. Я никогда не забуду этот шум. Он был оглушительный. Взрывы, выстрелы, крики, плач.

Он покачал головой и провел рукой по лицу.

– Миа, я пишу сценарии, в которых используются подобные спецэффекты, но в реальности все совсем иначе. Ничто не может сравниться с тем всепоглощающим страхом, который поражает каждую клеточку твоего тела, когда ты оказываешься в плену. Даже когда меня уже спасли военные, я все еще был уверен, что умру. Что никто не может выжить после того, что случилось. И Джина… Боже!

Слезы вскипели у него на глазах и потекли по щекам водопадом.

– О господи, детка, они такое с ней творили, – проговорил он сквозь рыдания. – Они наверняка сломали ей жизнь.

Слезы Уэса капали мне на кожу, когда я обнимала его. Он теперь сидел, а я расположилась у него на бедрах, обнимая его своими коленями. Он был словно укрыт со всех сторон своим собственным Миа-одеялом. Я обвивала его руками, хотя слезы его катились по моему плечу и дальше по спине. Я снова и снова повторяла ему, какой он смелый, как теперь все будет хорошо, говорила, что мы вместе преодолеем это, но он продолжал плакать. Он был готов сломаться, но я была рядом и постепенно, маленькими шажочками возвращала его к жизни.

Уэс забылся спасительным сном, крепко прижимая меня к себе, не ослабляя хватки. Я была его спасением, и к концу этого дня я не имела ничего против.

Глава четвертая

– Прекрати! – хихикнула я ему в шею, когда Уэс стал щупать меня за зад.

Его громкий низкий смех проник мне в самую душу.

Он прорычал, не выпуская из горсти Миа-бампер:

– Не могу! – Он уткнулся носом мне в шею и, играя, прижал меня к колонне. – Ты выглядишь так аппетитно в этой юбке. Черт. Надо было устраивать тебе побольше деловых встреч во время нашего месяца. Этот образ дерзкой библиотекарши тебе очень идет.

Он уперся напряженным членом мне в зад.

Я надела сегодня простую черную юбку-карандаш и голубую шелковую блузку. Джуди утверждала, что это выглядит профессионально и хорошо подходит для сотрудников, работающих на студии доктора Хоффмана в «Сенчури Продакшенс». Единственное, о чем меня предупредили – что нельзя надевать зеленое. Вероятно, большинство экранов на студии бывают зелеными, а значит в зеленой одежде я бы сливалась с картинкой, которая бы меня окружала.

Оказалось, что шоу на самом деле не оплатило мои эскортные услуги, как я думала. Знаменитая кинокомпания не могла выписать чек компании под названием «Эксклюзивные эскорты». Милли составила отдельный официальный контракт, указав себя в качестве моего агента, на те же самые сто тысяч долларов, которые я должна была бы выплатить Блейну. Деньги теперь я собиралась выплачивать своему брату. Макс, правда, когда я предложила ему ежемесячные платежи, уставился на меня так, словно у меня было четыре глаза. Но не имеет значения, что он скажет или не скажет – деньги он получит. И конец истории.

Для работы в течение года в «Эксклюзивных эскортах» мне пришлось уволить своего прежнего агента чуть больше девяти месяцев назад. Меня не переставало удивлять, с каким поразительным чутьем Милли управляла этой новой стороной наших отношений. Мой предыдущий агент не принес мне ни доходов, ни карьерного продвижения, поэтому ни для кого из нас расставание не было особой потерей.