Долго и счастливо

Маша шла по узкой улице вытянутого вдоль побережья городка, всматриваясь в названия магазинов, попутно улыбаясь многочисленным зазывалам, наперебой расхваливавшим свой товар. Но ей нужен был только один конкретный магазин. Наконец она увидела искомую надпись и бодро вошла внутрь. Колокольчик на двери звякнул, на звук высунулся продавец, степенный, смуглый, улыбчивый, который, как ни странно, узнал ее.

Этот феномен всегда поражал ее – даже купив какую-то ерундовину, а иногда и ничего не купив, каким-то непостижимым образом ты надолго оставался в цепкой памяти турецкого продавца. Особенности национальной торговли? Мужчина улыбался ей так, как будто и дел у него никаких больше в этой жизни не было, только сидеть и ждать, когда Маша придет покупать его восточные сувениры. Но в этот раз Маше не нужны были сувениры, ей нужна была всего-навсего лупа, обыкновенная лупа. Правда, в Турции не могло быть никакой такой обыкновенной лупы. Это была не лупа, а настоящее произведение искусства: деревянная ручка щедро изукрашена резным узором, также, как и латунный ободок, держащий линзу. Маша вздохнула, поторговалась для приличия, выпила предложенный чай, выслушала массу комплиментов, расплатилась, еще раз послушала, какая она вся такая-расстакая и бодро двинулась в направлении одного очень уютного ресторанчика.

Там они в прошлом году отмечали родительский юбилей – двадцать пять лет совместной жизни. Какая-то там свадьба. То ли золотая, то ли серебряная. Родители и сами запутались. «Видишь ли, малыш, мы с мамой знакомы дольше, чем женаты. И по секрету тебе скажу – ты у нас, вообще-то, незаконнорожденная. Тебе было года полтора, когда мы с мамой все же наскребли денег на белое платье и шампанское». Мама смеялась и обзывала папу соблазнителем невинных студенток. На столе горели свечи, высились горы толстых отборных креветок, журчал фонтан, негромко играла напевная восточная музыка, пенилось пиво в высоких запотевших бокалах. «Юбилей с шампанским это так банально? Да, дорогой?»

Маша пристроилась в уголке, заказала неизменный кофе, салат, рыбу и выложила на стол лупу. Сейчас она чувствовала себя по меньшей мере Шерлоком Холмсом. Ей в руки попала загадка и она, Маша, должна ее разгадать, во что бы то ни стало. Ха! Сейчас ее просто распирало от гордости.

Проснувшись сегодня утром, Маша с радостью обнаружила, что краснота спала, не совсем, конечно, но лицо уже не светилось ярко свекольным цветом. Она умылась, причесалась и тут вспомнила события минувшей ночи. И как она не уговаривала себя, что все это не имеет к ней ни малейшего отношения, мысли то и дело возвращались к Павлу. Павлу Сергеевичу. Как он там, на нарах? Почему-то турецкая тюрьма представлялась ей исключительно в виде казематов замка Иф,[1] где с потолка капает вода, под ногами мечутся огромные жирные крысы, а в миску с вонючей тюремной баландой так и норовит свалиться какой-нибудь местный, отвратительный таракан. Ой, мама! На пляже ей сегодня было делать нечего и ноги сами принесли ее на место вчерашнего происшествия. Странно, люди купались в бассейне как ни в чем не бывало. Она прошла к лежакам. Все убрано, лежаки переставлены. Вчера лежак, где нашли Яну, был повернут спинкой к бассейну. Если бы не рука, свесившаяся вниз, может быть, ее и нашли бы только утром. Какая-нибудь мамочка с малышом наткнулась бы на бездыханное тело, вот было бы переполоху! А так ничего, купаются себе и ведать не ведают, какая трагедия здесь развернулась. За что же арестовали Павла?

– Вы не знаете, где мне найти Салима? – спросила Маша, подходя к барной стойке.

– Салима? – бармен почему-то удивился.

Маша достала из кармана брюк купюру, помахала у него перед носом и положила на столешницу, знаком показав на кофейный аппарат.

Официант кивнул, слизнул бумажку едва заметным движением, поставил чашку под сопло и нажал кнопку, думая, как все же несправедлива жизнь – какой-то Салим, мальчишка еще, а вот, поди ж ты, охмурил такую славную светленькую туристочку. Совсем свеженькую и не бедную, судя по всему, а вот ему, скорей всего придется сегодня ублажать толстую потную Эльзу.

Кофе почти закончился, когда за стеклянной дверью замаячила унылая фигура Салима. Маша кивнула ему издали и неторопливо направилась в сторону моря, чувствуя себя разведчицей на задании. Салим понуро плелся следом. Возле высокого парапета перед спуском на пляж Маша остановилась, ожидая, когда же посыльный доплетется до нее.