"Долго и счастливо" продлилось недолго...(СИ)

— Да как ты смеешь?! — грубо произнес мужчина, замахнувшись и зарядив дочери пощечину.

Звук удара оглушил рыжеволосую, которая сразу же прислонила руку к щеке. Чон Мина тоже стоит в ступоре в паре метров от мужа и дочери. Женщина давно не видела своего мужа таким злым и никогда не видела дочь такой. Раын пустым взглядом посмотрела на пыхтящего от злости отца и сделала шаг назад, не убирая ладонь со своей щеки.

— Говоришь не за что? Ты живешь чуть ли не в самом лучшем доме во всей Корее. Всегда сыта и одета. Значит, не за что нас благодарить, да? Отвечай, малолетняя эгоистка!

— Эгоистка? — спустя пару секунд тишины взорвалась школьница. Больше не может молчать. Надоело. — Да не нужны мне ваши деньги, понимаешь? Мне бы родителей нормальных. Да лучше бы я жила в какой-нибудь крохотной квартире на окраине, но с заботливыми и любящими родителями!

— С чего ты взяла, что мы не любим тебя? — вмешалась Мина, которая больше не может слушать перепалку своей семьи.

— Действительно, с чего бы это? — усмехнулась девушка, повернувшись в сторону матери. — Вы ничего не знаете обо мне, так какие вы мне родители? Когда я заболевала, то за мной ухаживали служанки, а когда ваш любимый Чонгук-и, то ты бросала работу и сидела рядом с ним. Когда я занимала второе место в рейтинге школы, когда просиживала все время за учебой, а после хотела получить от вас похвалу, то вы говорили, что так и должно быть. Но когда Чонгук говорил, что снова первый, то вы чуть ли не пир на весь мир закатывали. Чем я хуже него? Чем? Да если бы вы интересовались моей жизнью, то можно было бы все исправить… Сейчас бы я…

Впервые за все свои восемнадцать лет девушка высказала все, что накопилось. Ведь ей правда интересно, чем она так не угодила своим родителям, что они ее в упор не замечали. А может они просто хотели одного ребенка, именно сына, а Раын появилась как бесплатное приложение к Чонгуку? Где-то с середины своего монолога глаза школьницы заслезились, а голос начал дрожать. Данное поведение удивило взрослых, ведь последние несколько лет они не видели и не слышали слез дочери.

— Значит, мы для тебя ужасные родители, да? — усмехнулся мужчина, делая шаг к дочери. — Тогда давай, выметайся! Найди себе лучших родителей, раз мы такие плохие. Стоило тебя оставить в роддоме еще в тот день…

Чон открыла рот от удивления и сделала шаг назад, закрывая рот рукой. Школьница, выпучив глаза, смотрела то на отца, то на мать, не желая принимать реальность. Ее выгоняют? Ее хотели оставить в роддоме? Слезы безостановочно скатывались по щекам девушки и приземлялись на бордового цвета платье. Чон Мина хотела подойти к дочери, но она сделала пару шагов назад, утыкаясь спиной в стену, но, так и не сводя взгляда с отца.

— Стоило оставить меня в роддоме, — стиснув зубы от обиды и злости, проговорила девушка, хватаясь руками за бриллиантовое ожерелье и срывая его с себя.

Украшение полетело прямо к ногам мужчины, что, сдвинув брови, посмотрел на безделушку. Чон скинула с себя туфли со стразами, а после стала снимать сережки, кидая их на пол. Дальше без единого слова, школьница пошла к лестнице и стала подниматься на третий этаж.

Никто из взрослых не пошел за ней, давая ей полную волю действий. Никто ее не держит. Никому она тут не нужна. Девушка заходит в свою комнату и от злости скидывается все со своего стола, прокричав от ужасной обиды, что давит на нее.

Раын открывает свой потайной шкафчик и достает из него не большой желтого цвета конверт, в котором лежит письмо и банковская карта. Единственным, кто любил девушку, был дедушка, отец ее матери. Но когда он покинул этот мир три года назад, школьнице стало очень одиноко. Юн Минук знал об отношении родителей девушки к дочери, поэтому перевел половину своего огромного состояния на банковскую карту, оформленную на Чон Раын, чтобы в будущем девушка могла уйти из этого дома и жить в достатке.

Раньше рыжеволосой не хватало храбрости, чтобы уйти, но сейчас… Она хочет уйти, хочет убежать из этого дома и больше никогда их не видеть. Чон берет только сумку с учебниками и тетрадями, закидывая в нее этот самый конверт. Переодевшись в джинсы и толстовку, школьница покидает свою комнату, печально ее осмотрев. Сюда она больше не вернется.

— Слушайте, давайте все успокоимся, и не будем идти на такие крайности. Вот, Раын, куда ты пойдешь посреди вечера? На улице уже темно и опасно. А ты, Чжуен, она успокоится и согласится на брак. Просто давайте успокоимся.

Раын, усмехаясь, слушала слова матери, а после кинула взгляд на отца, который и бровью не ведет из-за ухода дочери. Чон Чжуен сидит на кожаном диване и преспокойно читает рабочие документы, изредка поправляя спадающие очки.

— Запомните этот день, сегодня восемнадцатое марта. Девять часов и тридцать две минуты, время, когда вы лишились дочери, — посмотрев на экран телефона, чтобы узнать время, произносит девушка, а после выходит в прихожую, чтобы надеть кроссовки и куртку.

— Давай, уходи, — отмахнулся мужчина. — Посмотрим, как скоро ты на коленях приползешь, чтобы я разрешил тебе вернуться домой.