Долго и счастливо? (СИ)

— Помнишь йогурт старости, Элли? — вполголоса говорит он, и я с трудом могу сосредоточиться на его словах, целиком погрузившись в забытые ощущения. Его прикосновение, его пьянящий запах, его мягкий голос — все, что я считала для себя утраченным, — воскрешают в памяти волшебные моменты нашей близости, когда я растворялась в нем без остатка. И я вновь околдована, совсем как в нашу первую встречу.

А тем временем с Франческой происходят чудовищные трансформации. Ее кожа на глазах теряет упругость, покрываясь пигментными пятнами, грудь опадает, спина изгибается дугой, заметно поредевшие волосы белеют, глубокие морщины треугольником очерчивают рот и бороздами ложатся на гладкий лоб, линия пожелтевших губ становится совсем тонкой, и не проходит и минуты, как перед нами стоит сморщенная старушонка в нелепом платье, в которой даже при пристальном рассмотрении нельзя узнать эффектной красавицы.

— Что ты со мной сделал? — шепелявит она, трогая свое тело, разглядывая узловатые ноги и руки. — Что ты со мной сделал?!

— О-о, — Вонка оставляет меня, подходит к Франческе и гладит ладонью ее нарумяненную щеку, похожую на залежавшую курагу. — Неужели ты еще не поняла? Я с тобой сделал кое-что незабываемое. Я подарил тебе уникальный опыт, ни с чем несравнимые ощущения, — с каким-то дьявольским злорадством он растягивает слова, любуясь ее изуродованным лицом, как Пигмалион любуется своей Галатеей. — Ты всегда считала себя… эм-м… умудренной опытом — что ж, теперь и другие это увидят. Посмотри мне в глаза, Франческа, солнышко, ну же, не надо отводить взгляд. Я хочу, чтобы ты увидела в них свое отражение. Чтобы узнала свое новое лицо: то, которое будешь видеть в зеркале до самой смерти. Такой смерти, о которой, наверное, мечтает каждый — ха-ха! От старости.

Она жмурится, трясет головой, искривляя щель беззубого рта, заваливается на его руки, и из ее крепко сомкнутых глаз катятся слезы.

— Нет! Нет! НЕТ!!!

И крики ее вдруг подхватывает музыка. Все начинает электронный синтезатор и трубы, подключаются гобои, провожают флейты. Я верчу головой, пытаясь увидеть духовой оркестр, и пропускаю момент, как на черном полотнище неба, точно стаи серебристых рыб, появляются маленькие фигурки в скафандрах. Умпа-лумпы плывут брассом прямо в межзвездном пространстве. И я знаю наверняка, что за всем этим последует.

— Вау! — радостно потирает руки Вонка. Откуда-то из внутреннего кармана он выуживает две пары темных очков и протягивает одну мне. — Не хочу испортить сюрприз, но там в конце вспышка сверхновой. От ее света можно ослепнуть.

— Что? Что происходит? — Франческа нелепо балансирует на месте и прямо на наших глазах ее ноги теряют соприкосновение с землей. Она поднимается в воздух и неведомые силы влекут ее в центр круга, образованного умпа-лумпами.

— Оу, ты не знаешь? — картинно хмыкает Вонка. — Сама же только что озвучила. “Гравитация, все дела”, - талантливо пародирует он ее издевательскую интонацию.

И умпа-лумпы, сформировав концентрические круги и взявшись за руки, начинают вращаться, затянув смешную песенку с рефреном “в бесконечность”.

— Ты мне расскажешь, что все это значит? — шепчу я Вонке. — Я думала, вы с Франческой…

— Ш-ш-ш! — он прижимает к губам указательный палец.

— Получается, ты заранее знал…

— Ш-ш-ш!

— Но почему…

— Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — гневно выдыхает он, становясь похожим на разъяренного ежа.

— Один вопрос, пожалуйста! И я обещаю, что замолчу.

— Валяй, — сдавшись, закатывает глаза Вонка.

— Ты сказал, что в конце будет вспышка сверхновой, так?

— Да, Элли, — он косит на меня смешливым взглядом. А потом натягивает на нос черные очки и становится похож на огромную стрекозу. — Глупый вопрос: я же только что это сказал! На твоем месте я бы выбрал что-нибудь посодержательнее.

— Но ведь… вспышка сверхновой результирует в образование черной дыры…

— Браво! Садись — пять.

— И… Франческу затянет в черную дыру?

— Ну нет, Элли, уговор был только на один вопрос!

— Это не было вопросом, — не моргнув глазом, парирую я. — Это было уточнением. Вот мой вопрос: что случится в черной дыре?

Магнат демонстративно вздыхает:

— Видишь ли, Элли, на этот счет у ученых пока нет однозначного ответа. Одни считают, что астронавта сплющит в макаронину, другие — что, пролетев горизонт событий, он сгорит в стене огня. Давно мечтал проверить! — он сверкает радостной улыбкой. — Но ты можешь все остановить, конечно же. Одно твое слово — и пф-ф-ф! — конец празднику. Знаешь, какую кличку тебе придумали умпа-лумпы? “Обломщица”. По-моему, точно про тебя. Так что, Элли, мне прерывать представление? Все, как ты скажешь.

Закусив губу, я перевожу взгляд на Франческу, витающую в невесомости, поддерживаемую за ноги и за руки маленькими человечками.

— М-м, может, чуть-чуть попозже?.. У них все-таки не было праздника уже много лун, — я смущенно улыбаюсь и, покраснев, опускаю взгляд.

========== Часть 37 ==========