Долго и счастливо? (СИ)

Но не сделав и пары шагов, я замираю на месте. У дома стоит малиновый «Феррари», весь новенький, блестящий, как на фото в каталоге, с огромной эмблемой WW на крыле… так, минуточку, что это? Зрение подводит меня? Я быстро моргаю, но видение не исчезает. EW — упрямо говорит мне вензель. Несмотря на холод, верх машины откинут, и Вонка, сидящий за рулем в цилиндре и очках-авиаторах, жестом подзывает меня к себе. Я иду вперед, чувствуя, как с каждым шагом кости превращаются в пластилин.

— Хорошо, что ты вышла, Элли! Значит, я как раз вовремя! — приветливо улыбается Вонка. — А где девочка? Мне стоит начинать радоваться? Ты нашла ей новый дом?

— Она уснула. Я приду за ней завтра. А где лифт? — я отвечаю на автомате и также на автомате забираюсь в салон и пристегиваюсь ремнем.

— Дома, конечно, — разочарованно хмыкает он. — Я хотел преподнести тебе подарок эффектно, чтобы ты завизжала от радости. Но ты этого не сделала и теперь я расстроен. Хотя тут, на этой… штуковине, даже твой вензель есть — ты заметила? У тебя теперь свой вензель, в связи с чем я подумал, что может, тебе стоит сменить имя? Не пойми меня превратно, но выглядело бы лучше, если бы тебя звали Вильгельминой или Моникой… Элли? Элли, ты слышишь меня? — он щелкает пальцами перед моим лицом. — Неудачное время для медитации!

Я поднимаю на него полные слез глаза.

— Тебе настолько не понравилось?! — ужасается Вонка.

— Да при чем тут… Просто я узнала скверную новость, даже не знаю, как сказать…

— Ох, Элли, плохие новости не должны так выбивать тебя из колеи, — он сочувственно гладит мою коленку, не подозревая, каким ударом эта новость должна обернуться для него самого.

— Фабрика в опасности. Саймон все рассказал. Франческа разорила Роберто Моретти. Была реструктуризация. Она хочет сделать то же самое с тобой, — бессвязно выдавливаю я и к концу третьего предложения уже начинаю всхлипывать.

— Я ничего не понял, — честно говорит Вонка и достает из нагрудного кармана карминный платок. — На вот, возьми, успокойся. В последнее время ты стала такой плаксой.

— Прости.

Я подаюсь вперед и, неумело обняв его, утыкаюсь лицом ему в грудь. Запах вишневой пастилы скрывает нотки дорогого парфюма, и я думаю, как хорошо, когда жизнь наполнена теплотой и любовью. И как мало мне на самом деле нужно, чтобы чувствовать себя счастливой. Вонка сперва делает попытки отстраниться — я чувствую, как он морщится — но потом сдается и заключает меня в объятия.

— Ну-ну, Элли, что ты раскисла? — слышу я над ухом его шепот, укоризненный, но вместе с тем неуловимо нежный. — Так что там с Франческой?

— Она не та, за кого себя выдает, но в двух словах не расскажешь.

— Если ты намекаешь на ее роль в судьбе этой мануфактурки с громким названием, то мне все известно.

— Известно? — я приподнимаю голову и встречаюсь с ним удивленным взглядом.

— Ха! — самодовольно фыркает он. — Разумеется, я навел справки! Ты же не думаешь, что я совсем ку-ку?

— Да, но ведь… Тебе не показалось, что фабрике может грозить судьба «Империи»?

— Не показалось, — категорично отрицает он.

— И ты не думаешь, что Франческа тебя обманывает?

— Не думаю. Я думаю, нам пора ехать. Твой холодный нос я чувствую даже через жилетку.

— Но, но ведь… Разве не подозрительно, что она бывает на фабрике так часто?

— Какая чушь, — манерно мурлычет Вонка, трогаясь с места. — Она бывает здесь только в будние дни. Когда у меня выходные, ее не видно не слышно.

— Но у тебя же нет выходных!

— Нонсенс! У всех есть выходные… Ты пристегнулась? Авто — это не стеклянный лифт, — назидательно говорит он. — Помни, что в целях безопасности пристегиваться необходимо сразу же, как займешь сидение. И когда будешь за рулем, веди машину осторожно, не превышай скоростной лимит, сбавляй скорость на перекрестках…

— Подожди-подожди, я что-то не помню, чтобы у тебя были выходные. На моей памяти ты все время работал.

— Вот и нет! Тебе должно быть стыдно, что ты забыла. А как же день нашей свадьбы? Это же самый лучший день в твоей жизни!

— А в твоей? — переключаюсь я, понимая, что именно этого он и добивался, но не в силах противостоять искушению задать этот вопрос.

— А в моей бывали и лучше, разумеется, — отрезает он, наградив меня ослепительной улыбкой. — Я же живу дольше.

— Но все равно Франческа…

— Так, Элизабет, хватит. Тебе стоит довериться мне и понять, что фабрике ничего не угрожает. Про Франческу же я слышать больше не хочу.