Долго, счастливо, и потом ходить больно

- М-м-м... я точно знаю один, - смеюсь я и, стянув свою перчатку, запускаю руку тебе под мантию и поглаживаю по груди.

- Глупый... - я разворачиваюсь и прохожу с тобой в дом, ловя твои губы. - Не забудь проверить, как твои огоньки.

- Не забуду. Я опустил колбу в жидкий азот, но я его наспех сжижал, так что сейчас надо запаять и основательно уже все сделать, - я тепло улыбаюсь и лениво потягиваюсь у тебя на руках, обнимая за шею и чуть прикусывая губу. - А ты самый лучший, правда. Нет никого и ничего, кто мог бы сделать меня более счастливым...

- Можно просто наложить на них заклятие долговечности. Азот может разрушить структуру, в основе ведь снег и жидкость зелья.

- Да, заклятие будет лучше... - задумчиво киваю я. - А можно просто в холодильник.

- Ты хочешь их сохранить или продолжать любоваться?

- Сохранить и любоваться тогда, когда захочется. Не хочу, чтобы примелькались.

- Для того можно спрятать его в сферу и убрать в твою коробку с воспоминаниями, - усмехнувшись, треплю тебя по волосам и начинаю снимать с тебя мокрую одежду. - Так они точно ничего не подожгут и дольше сохранятся.

- Да, ты прав, - киваю я и, помогая тебе, избавляюсь не только от мокрой верхней одежды, но и от свитера с джинсами, начиная слегка нахально потираться о тебя всем телом.

- Кстати, снег тоже можешь так сохранить, будет снежный шар, - поглаживая тебя по спине, задумчиво призываю к себе небольшую шкатулку и отдаю тебе. - Держи, здесь хрустальные сферы. Пять тебе хватит?

- Угу... - я нетерпеливо взмахиваю палочкой, отправляя сферы на стол, и отточенными движениями запаиваю в них шарики огня и снег, которого мы намели мантиями в достаточном количестве. Наконец, когда они охлаждены с помощью заклинания, я вновь возвращаюсь к тебе и начинаю раздевать, нетерпеливо целуя в мочку уха. - А вообще так нечестно. Мы уже столько лет вместе, а ты все еще возбуждаешь меня бессовестно сильно одним только видом.

- Просто ты не взрослеешь, особенно разумом, - хмыкнув, щелкаю тебя по носу и отправляю в сторону камина, перед которым раскинулся мягкий ковер. - Разольешь по чашкам? - я киваю на небольшой котелок в огне, и на ходу снимаю остатки мокрой одежды, подхватывая большой плед.

Я киваю и беру чашки из серванта, проходя к котелку и разливая горячий напиток изящным черпаком.

- Северус, а ты меня часто хочешь?

- Не менее часто, чем мы занимаемся сексом, - я дожидаюсь, пока ты нальешь глинтвейн и притягиваю тебя в себе, заключая в объятия и укутывая в плед, чтобы ты согрелся. - Грейся, пока не простыл. Или хочешь повторить то Рождество, когда весь праздник лежал с температурой?

- Нет, конечно. Греюсь, - я улыбаюсь и протягиваю тебе чашку, после чего делаю глоток вина и умиротворенно вздыхаю. - Это сказочное Рождество. Спасибо тебе, любимый.

- Не за что, Гарри, - усмешка сменяется улыбкой, которая быстро исчезает у тебя в волосах. - За пятнадцать лет твоего глупого ребячливого «мы», которое будет в следующем году? - я хмыкаю и прижимаю тебя к себе, опираясь спиной о кресло и устраивая тебя в объятиях.

Я полуоборачиваюсь и улыбаюсь:

- За них. И за все, что было во время, - я отогреваюсь и чувствую, как радость, такая острая и нестерпимо желанная поначалу, теперь разливается во мне спокойной и ровной гладью истинного счастья, которое во мне всегда. Всегда, когда ты рядом.

Глава 33.

Место нашего лета.

Я устало киваю и возвращаюсь в гостиную, почти падая в кресло и глядя на тебя: