Долго тебя ждала

Пространство вокруг них накалилось и вспыхнуло алыми языками пламени. Пожар охватил тело Мариам, превратил в лаву кровь. И лишь ее страхам да заскорузлым комплексам даже этот огонь был нипочем. А впрочем, она, кажется, знала, что нужно сделать, чтобы поднять температуру до нужных высот. Мариам вновь отвернулась. В ужасе от собственной то ли смелости, то ли глупости, толкнула дверь:

– Ну, так попробуй меня остановить.

Дверь открылась, обеспечив так нужный сейчас приток кислорода. Сквозняк раздул пламя. И все замерло, охваченное огнем. В этом безвременье Мариам занесла ногу, чтобы сделать следующий шаг, да только кто ж ей позволил? Уж точно не Женя. Ни о какой нежности даже речи не шло. Он был бешеный абсолютно. Тогда, когда дернул ее с силой за руку, когда повернул к себе волчком, чтобы тут же впиться в губы. Яростно. Подчиняюще. Так, чтобы раз и навсегда расставить все по местам.

Мариам громко застонала. Рот в рот. Не размыкая губ. Они и раньше-то не особо стеснялись, а теперь как будто полностью слетели тормоза.

– Ум… – как хорошо, что он без рубашки! И можно сразу ладошками скользить вверх-вниз по безволосой груди, бокам, шикарным косым мышцам пресса и впиваться ноготками в спину. Требуя еще! Вот так. И так…

Путаясь в рукавах, стащил с нее курточку. Брюки, блузку – все прочь.

– Уходить она надумала! Я тебе уйду… Я тебя так уйду, что мало не покажется, – рычал, спускаясь губами вниз по шее, толкнулся языком в пульсирующую ямку на горле, прикусил напрягшиеся у основания жилы и дальше, в самый низ – к натянувшим тонкое кружево бюстгальтера соскам. Чтобы по очереди взять их в рот, прямо вот так, поверх кружева, вмиг ставшего мокрым.

– Ум… – в отличие от Кравца, который еще мог говорить, с губ Мариам рвались разве что вот такие невнятные звуки. Страсть выжгла ее изнутри до пепла. До черных опалённых краев. И не осталось в ней ни-че-го, кроме этой жажды. Ни мыслей, ни страхов, ни голоса.

– Не пущу. Тут мое все… – одной рукой зафиксировал над головой ее руки, другой – собрал кружево трусиков и с силой то потянул. Ткань врезалась в розовую припухшую плоть, причиняя боль, наполняя ее мучительным удовольствием. – И ты моя. Еще с первого класса. Моя же?! – дернул еще раз, сильней.

– Ум…

Нет, как же все-таки хорошо, что у нее нет голоса. Не то бы сдалась. Ну, точно, сдалась бы. А так пусть. Им не повредит немного недосказанности. Не нужно, чтобы он считал ее легкой добычей. В противном случае, сильнее будет ценить.

– Ах вот как, значит, молчишь? Ничего-ничего. Посмотрим, как ты запоешь сейчас…

А что ей было говорить? Когда он за них обоих трепался. И ей, господи, ей так нравилось, что он говорил! Это было так горячо. И так невероятно, что она бы слушала его и слушала. Впитывая, как целебный бальзам.

Женя схватил Мариам за руку, крутанул и подтолкнул в сторону спальни. Он действительно еще не успел прибраться. Посреди комнаты валялся открытый настежь чемодан. Мариам споткнулась о него, с трудом удержавшись на ногах, сделала еще одни нелепый, дерганый шаг и упала ничком на кровать. Тут же попыталась перевернуться, но…

– Нет. Оставайся так. Мне нравится. Ты такая красивая, знаешь? Конечно, знаешь. И теперь это все… мое. Повтори.

А она не могла! Да-да, потому что у нее банально не было голоса. Будто наказывая ее за молчание, Женя провел короткими ногтями вдоль позвоночника. Это было не больно, но Мариам зашипела и выгнула дугой спину.

– Мое… – продолжал Кравец. – Никаких больше фоточек в Инстаграм. Не хочу, чтобы на мою женщину облизывались другие.

 Вау. Он действительно это говорит! И ревну-у-у-ет. Может быть, воспитывайся Мариам в какой-то другой, менее патриархальной семье, подобное заявление вызывало бы в ней негодование. Но она была дочерью своих родителей. Ей хотелось подчиняться… А впрочем, откуда ему это было знать? Она же до сих пор молчала.

– Мариам! – рявкнул Кравец. И от этого покатистого «р-р-р» у нее выступили мурашки и испуганно бросились врассыпную. – Я не слышу твоего согласия.

– Наверное, потому что его пока нет. – Мариам медленно обернулась и смерила Кравца томным взглядом. Его глаза в ответ хищно сверкнули, вызывая в ней дрожь… то ли страха, то ли нетерпения. – Но ты можешь меня убедить. – Их взгляды сплелись. Ее – манящий, его – абсолютно сумасшедший.

– Вот, значит, как? Нарываешься?

– Да нет, просто…

– Нары-ы-ы-ваешься, – пропел он. – Ну, что ж. Значит, руки на стену.

– Да я ничего тако…

– Руки на стену! – снова рявкнул Кравец. Рявкнул так, что Мариам тут же поспешила выполнить его приказ. – Хорошо. А теперь держись.

Рывок – и вот он уже в ней. Обжигающе горячий. Невероятно твердый. Толчок.

– Ум-м-м…

Еще. И еще. Срываясь в бешеный темп, возносясь к звездам. Выплескиваясь в ее содрогающееся тело чем-то… чем-то…

– Черт, детка! Я, кажется, увлекся.

Глава 17