Долгое-долгое детство

- Такое - весь белый свет! - Людмила показала в раскрытое окно. Она вдруг откинула одеяло. - Отвернитесь, я переоденусь.

- Зачем?

- Пойдем на улицу.

- А температура?

- А температуру здесь оставим. Небось не убежит. Она быстро оделась. Я отговаривать ее не стал, все

равно бесполезно. Я уже немного разглядел, из какой она породы.

- Дайте руку, грустнолицый Капитан!

- Извольте, синьора!

Она оперлась на мою руку, мы медленно спустились по лестнице и вышли в сад.

Люди спешат в кино. Сегодня показывают трофейный фильм "Девушка моей мечты". Я его в прошлом году в Вене видел. Там одна актриса сразу две роли, двух абсолютно похожих друг на друга женщин играет. Лицом к лицу сама с собой разговаривает. В кино-то это забавно!..

- Сегодня кино показывают, - сказал я. - "Девушка моей мечты".

- А мы вон на ту скамейку сядем, дождемся вечера и будем смотреть, как спускаются сумерки.

- А по-моему, так сумерки не сверху спускаются, а снизу, из земли поднимаются.

Она совсем по-детски изумилась:

- Как интересно! Тогда посмотрим, как сумерки поднимаются.

Мы сели на скамью под большой магнолией. Магнолия еще не отцвела, но запах уже не такой буйный. Присмирел.

Ходячие больные все ушли в кино. Кругом тихо, пустынно. Солнце скрылось за гору, но еще светят его так быстро остывшие рассеянные в небе лучи. А там, из-за моря, уже выкатилась луна. Красная-красная. Вот с большой волной столкнулась, вверх подскочила. Но, подскочив, обратно не опустилась, в небе осталась висеть. Наверное, думает бедняжка: "А вот и я - солнцу на смену пришла, его место заняла. Чем я его хуже!" И чего ей с солнцем состязаться? Пусть свои лунные обязанности хорошенько выполняет, с нее и хватит.

Иногда наш мир мне кажется невероятных размеров сосудом. И вечером он вместительней, чем утром или днем. Особенно летним вечером. Моря, горы, леса, облака теряются в этом сосуде, где-то затаились в нем надежды, мечты, радости; на самое дно опустились и там прячутся тайны.

А мы с Людмилой - только два подрагивающих на ветру стебелька травы. Ни солнце, ни море, ни луна не замечают нас. Но есть у нас перед ними одно превосходство - мы примечаем и чувствуем все, весь мир насквозь видим, всю вселенную можем в своей душе вместить. Вот вам и стебелек травы! Потому нам хорошо и грустно. Мы тихо сидим и смотрим, как наступает вечер. Это наш праздник.

Людмила держится молодцом. Свежий вечерний воздух подбодрил ее, прибавил сил. И кашель поубавился. Она взяла мою руку и легонько сжала. Ее ладонь уже не была такой горячей. "Спасибо", - сказала умная рука. А за что, я не совсем понял.

- Мир совершенен. Взгляните, всего в нем - и запахов, и звуков ровно столько, сколько нужно. Только одного не хватает... - И впервые Людмила рассмеялась.

- Чего же, Людмила?

- Скажу - смеяться будете.

- Скажите, посмеюсь. Вместе посмеемся.

- Моченых яблок.

- А почему не хурма, не изюм, не кишмиш? - начал я перебирать.

- Именно яблоки... Когда душа спокойна и всего вдоволь, тогда мне начинает не хватать моченых яблок. Только яблочка. Вот и сейчас...

- Странно.

- Да, странно. А впрочем, и не очень удивительно. Тут есть причина. Рассказать?

- Расскажите.

- Однажды мама, когда меня носила, захотела моченых яблок, ну, прямо до смерти захотела. Но такое было время тогда - сколько ни искали, не нашли. Так и не сбылось тогда мамино желание. Не сбылось, да ко мне перешло. Когда мне хорошо, хочу моченых яблок. Дурь, знаю, и она повернула разговор на другое: - Я вечером родилась, примерно вот в это время. А вы когда?

- В конце ночи, когда свет с тьмой сходятся. Тогда моя Старшая Мать пеструю гусыню - по сходству с черно-белым предрассветным часом - мне предназначила. В тот год гусыня одна проходила, яиц не клала. Зато следующей весной, уж такое мое счастье оказалось, полное гнездо яиц снесла и гусят вывела. Может, вывела, может, и нет...

- Старшая Мать - это, выходит, бабушка?

- Нет, Старшая Мать. Старшая жена отца. У него две жены было.

- А-а, знаю, - протянула Людмила. - Шариат! И у вас две жены будет? Не надо. Из двух одна обязательно будет несчастна. Или обе... Даже все трое будете несчастны... А та пестрая гусыня, наверное, гусят все же вывела. В вас удача есть. Я это сразу почувствовала.

Тьма быстро поднялась от земли, но луна ей не дала подняться, разбавила своим жидким светом. И сама завладела миром. Свежий вечер перешел в прохладную ночь. Я уговорил Людмилу идти домой. Она сначала противилась, но скоро согласилась. Потому что в довод я привел ее же слова:

- Не будем испытывать нашу маленькую радость. Не то она улетит от нас.

Я проводил ее до самой палаты.

- Странно, - сказала она, - я совсем не устала. Наоборот, даже полегчало как-то, - и протянула руку. "До свидания, не забывай меня", - сказала рука.

Я лежал долго, не мог уснуть. Вернулись из кино два моих соседа, тихонечко, чтобы не разбудить меня, разделись. Вскоре заснули, захрапели в свое удовольствие.