Долгое, долгое плавание

За два месяца плаваний на специально выделенном даже при тогдашней бедности корабле, поездок на автомашинах, пеших походов в глубь материка через самшитовые и кизиловые рощи, заросли бамбука и одичавшие леса комиссия буквально исследовала побережье, устья рек, даже ручьев, от Риони до Днестра, все бухты, порты, базы, Керченский пролив, перешейки, полуострова и острова, лиманы, пляжи, косы; когда вернулись в Севастополь, Исакову досталось освоить, обдумать, обобщить и четко оформить для доклада правительству не только собранный огромный материал, не только критику изъянов, но и предложения, точные и обоснованные, что жизненно необходимо сделать на случай войны, сделать срочно, чтобы обезопасить страну от случайностей.

А денег у страны мало. Надо строить и корабли, и базы. То, что предлагала сделать комиссия, особенно в Керчи и Севастополе, требовало перераспределения средств, выделенных на развитие флота. Начальство на Черном море — против. Флагманы в Москве против: сначала — флот, потом — базы.

Впервые в жизни Исаков попал на Реввоенсовет страны, где комиссия отстаивала свои выводы в присутствии высших руководителей обороны государства. Он не только один из авторов доклада, он к тому же флотский командир, и ему надо выступать наперекор мнению морского командования — непосредственного и высшего. Вероятно, и сравнивать нельзя его самочувствие с волнением при опасной швартовке, куда там: самый младший в зале, да еще и беспартийный, всего лишь начальник черноморского оперотдела, ему и слово дал Ворошилов последнему. Не дерзость ли настаивать на том, что отвергают признанные флагманы? Не много ли на себя берет?.. Нет, он такой же гражданин в своем отечестве, как и все. Он больше чем убежден в правоте выводов, они продуманы, выношены годами, выверены еще до того, как Реввоенсовет доверил ему это дело. От него ждут его мнения, а не лавирования мнением под чужое мнение. Если он не способен честно выразить свое мнение, он не может работать в штабе.

Выйдя к огромной, им же составленной карте, он твердо сказал, что все документы разрабатывал сам и убежден в них. Предлагаемые меры считает неотложными, особенно при складывающейся международной обстановке. Что касается конфликта — «корабли или базы», его не может быть. Флот надо строить, на это уйдет десятилетие. Берег надо защищать сейчас и всегда, чтобы не оставить корабли без баз.

«Ну, все, на этом кончился для флота Исаков», — подумал его давний товарищ по Черному морю Цалькович, тоже член комиссии. Очевидно, опасение возникло не у одного Цальковича. К счастью, друзья ошиблись. Опять — хоть и боком, новая ступень: Борис Михайлович Шапошников, крупнейший генштабист и будущий маршал, угадал в смелом черноморском операторе главное — видит глубже и дальше, чем дозволено рамками ведомства или должностной границей. Он пригласил Исакова в штаб РККА, в Оперативное управление, начальником которого был Владимир Кириакович Триандафиллов.

В объемистом томе «Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917–1940)», изданном в 1965 году, имя Исакова соседствует с именами лучших теоретиков наших вооруженных сил, в том числе и с именем погибшего в авиационной катастрофе Триандафиллова. Исаков стал в Оперативном управлении штаба его сотрудником и учеником.

Теоретический рост Исакова шел стремительно: автор исследований, опубликованных Гидрографическим управлением и Научно-техническим комитетом; статьи на военно-морские и военно-географические темы в Большой советской энциклопедии и в первых томах Военной энциклопедии, возобновления которой он добивался до конца жизни: статья «Десантная операция» — предвестница курса лекций, прочитанных позже в Военно-морской академии. Наркомат обороны издал их в 1934 году отдельной книгой как учебник для командиров флота. Но все писалось ночью, урывками. Главное — работа в морском отделе штаба: частые выезды на моря и срочная разработка государственного задания. Триандафиллов включил Исакова в подготовку программы строительства флота, рассчитанной на индустрию первых пятилеток. В программе был и его, им выношенный новый эсминец.

В одной из служебных автобиографий Иван Степанович писал в разделе «Партийные дела»: «Впервые подал заявление о приеме кандидатом в члены ВКП(б) в первичную организацию Оперупра Генштаба в 1931 году. К концу года прошел через бюро, но ввиду отъезда в длительную командировку на ДВ дело приостановилось. Все документы переслали в ВМ Академию, где меня застало постановление ЦК о временном прекращении приема в партию».

Сама командировка на Дальний Восток была большим партийным поручением. Его послали с комиссией Я. Гамарника, на четыре месяца. Международное положение страны обострялось. После военного конфликта на КВЖД в Москву приезжал с Амура комиссар Степанов, он рассказывал, как амурцы громили сунгарийскую флотилию противника.