Долгое эхо любви

Работать под руководством Сергея Аполлинарьевича было наслаждением. Я никогда не устану вспоминать добрым словом этого великолепного человека. Мы понимали, какую тяжелую ношу взвалил на свои плечи Сергей Аполлинарьевич, решив снимать такую масштабную эпопею. В фильме было тридцать главных и до ста второстепенных ролей. Для П. Глебова и З. Кириенко это был дебют в кино. Петра Мелехова играл М. Смирнов, Евгения Листницкого – И. Дмитриев, Михаила Кошевого – Г. Карякин.

На их фоне я и Олег Исаков, игравший Штокмана, смотрелись как опытные «киношники».

«Огонек» тогда писал, что советское кино не знало такой грандиозной по времени, по охвату событий и числу действующих лиц постановки. Это, конечно, явное преувеличение. Но масштабы действительно впечатляли.

Меня порою спрашивают, приезжал ли Михаил Александрович Шолохов на съемки, тем более что до Вешенской было не так уж и далеко. Нет, ни разу. А почему – не знаю. Может быть, потому, что боялся разочароваться. У разрозненно отснятых сцен есть коварное качество – они не позволяют правильно судить о том, что получится в итоге.

Герасимов не доверял кому-либо снимать, все делал сам. Некоторые сцены он поручал подготовить своим ученикам – Генриху Оганесяну, Вениамину Дорману, Клавдии Николаевич и другим. И учил их, как надо работать. Впоследствии все они стали очень хорошими режиссерами.

Местные жители как могли помогали в съемках фильма.

В 1958 году в журнале «Советский фильм» был опубликован рассказ С.А. Герасимова о том, как шла работа над «Тихим Доном». Вот один из эпизодов: «Перед нами раскрывались заветные сундуки, вынимались из нафталина старинные мундиры и женские платья, каких уже больше не носят. Хозяйки охотно давали нам для съемок старинную утварь и предметы обихода, каких уже больше не делают.

Сцены свадьбы в доме Мелеховых были поставлены не мной, а группой местных стариков, которые до тонкости точно воспроизводили весь ее старинный чин, обычаи и порядки».

Сергей Аполлинарьевич не пропустил съемки ни одной серии, был на них от начала и до конца. Его слова, требования мы, актеры, считали непререкаемыми. Некоторые сцены снимались по нескольку раз, пока не получалось то, что он хотел. Мне кажется, готовясь к очередной съемке, он выдвигал перед собою сверхзадачу, и тогда уже ничто не могло остановить его. Порою мы, актеры, его не понимали, нам казалось, что сыграно и снято отлично. А он говорил: «Повторим». Набирались десятки дублей, он по одному ему понятным критериям выбирал из них лучшие.

На съемочной площадке он был для нас богом, но сказать, что мы его боготворили, не совсем точно. Вот говорят: «Не сотвори себе кумира». А почему? Если хочешь расти, совершенствоваться в профессии, становиться лучше – сотвори себе кумира и равняйся на него, учись у него. Я понимала, что моя актерская судьба – в его руках, и трудилась на съемках, не щадя себя.

Герасимов редко раздражался, он знал, что его плохое настроение передается окружающим и тогда все идет наперекосяк. И в целом на съемках, как правило, была спокойная атмосфера. Мы все немного побаивались Сергея Аполлинарьевича. Это был даже не страх, а опасение досадить ему, вызвать его неудовольствие. Но если было что-то не так и он устраивал разнос, все моментально разбегались. Я по неопытности пару раз попалась ему под горячую руку и получила как следует. Кажется, ему было все равно, на кого выплеснуть гнев. Для него не существовало звезд и простых смертных. Причины для недовольства обычно были чисто производственные: что-нибудь было не так со звуком, не там поставили тонваген, или стоял не там лихтваген, не успели что-либо сделать к началу съемок. И тогда доставалось тому, кто попадался… Но Герасимов никогда не был мелочным, не придирался по пустякам.

В 1985 году вышла в свет его книга «Любить человека». Вот что он, уже накопив громадный опыт, будучи всемирно известным, писал о профессии режиссера:

«Теперь-то мне совершенно понятно – не существует чистой, “герметической” режиссуры. Нет такой стерильной, локальной профессии в любом виде искусства. Как известно, в переводе на русский язык режиссер – это управляющий. Управлять можно всем. Неплохо научиться управлять и самим собой – быть режиссером собственной жизни. Это, правда, не всякому дано. Итак, управлять сложным процессом постановки спектакля, фильма и множеством сопричастных к этому людей. Но главное, без чего нет режиссуры, – это способность превратить понятие в образ, умение видеть и слышать то, что не дано увидеть и почувствовать другим, самому удивиться облику и содержанию природы, человека, душевных движений, с тем чтобы вместе с тобой удивлялись тому же миллионы людей».

Как точно и емко сказано!