Долгое эхо любви

Специально для эстрады я подготовила моноспектакль «Неотправленные письма». Весь он был основан на личных впечатлениях от войны. Рассказывала я и о разбитом пульмановском вагоне, из которого огненный вихрь вырывал солдатские письма и уносил их в черную степь. Я говорила о том времени, когда день без погибших считался счастливым. В Малом театре знали об этом спектакле, но мне никто не помогал, хотя и не мешали – тема войны была неприкасаемой. А мне для выступлений не много было нужно – эстрадная сцена и слушатели. Я говорила о войне, и боль от воспоминаний потихоньку стихала, душа от нее освобождалась. Люди разных поколений слушали меня в глубокой тишине.

Меня приглашали на сольные выступления перед большими аудиториями – на стадионах, во дворцах культуры. Это было не просто. Кроме чисто физических нагрузок – перелеты, переезды, гостиничный быт – требовалось умение не робеть на глазах у тысяч людей, импровизировать, отвечать на самые неожиданные вопросы. Встречали меня, как правило, очень доброжелательно, хотя нередко были и вопросы, вторгающиеся в область сугубо личного. Любят у нас «подробности», любят…

До сих пор храню программки моих эстрадных выступлений. Поверьте, это очень непросто – в одиночку держать внимание большой аудитории, многих людей, иные из которых пришли просто поглазеть на известную актрису.

Я никогда не позволяла себе выходить к своим слушателям небрежно одетой, «не в форме». Предпочитала строгие, темные костюмы и платья. Если программа была связана с военной темой, я набрасывала на плечи белый госпитальный халат. Потом совершенно случайно нашла полюбившуюся мне деталь. Однажды я сломала руку, и врачи порекомендовали держать ее в тепле. Вот сначала я и накидывала на одно плечо шаль. А потом привыкла…

На встречах случались самые разные ситуации, порою неожиданные, странные. Помню, какое хорошее настроение было у меня после встречи с рабочими Челябинского тракторного завода. Это была очень благодарная аудитория, еще не зашибленная теми невероятно трудными заботами, которые навалились с приватизацией, акционированием и прочими «заморочками». Сохранилась фотография: небольшой зал набит битком, люди сидят и стоят, а я – на сцене, с гитарой. Играла я отрывок из спектакля «Ураган» по пьесе А. Софронова, лирическая героиня которого пела под гитару. Странно как устроена память: я и сейчас помню мотив и немудреные слова песни:

Где-то ветер стучит
Проводами по кровле…
Как мне быть, как мне жить
С этой трудной любовью?
Как мне быть, как мне жить
И к кому обратиться?
Знаю я, что со мной
Что-то может случиться…

Смотрю на фотографию: я на ней совсем молоденькая, еще вся жизнь впереди. И вспоминаю, как долго и звонко мне аплодировали, – любовь тогда была в цене.

В этом спектакле был у меня ввод в роль Чернобривцевой, и я с удовольствием ее играла. Господи, да я все тогда играла с удовольствием, с душевным трепетом и с искренним желанием самой себе доказать – я могу!

Кстати, когда сейчас говорят и пишут о фанатах футбола или хоккея, о доведших себя до исступления поклонниках какой-нибудь новомодной эстрадной звездочки, я вспоминаю то, что случилось со мной после одного из концертов на стадионе в Минске. Я села в автомобиль, и вот здоровенные парни подняли задние колеса машины, стали ее раскачивать: «Не отпустим!» Я увидела, как толпа разгоряченных, возбужденных людей источает злую силу, становится неуправляемой. В машине были еще Марк Бернес и Михаил Иванович Жаров. Они держались с достоинством, хотя, признаюсь, мы все пережили неприятные минуты. Я сидела на заднем сиденье и в стекло видела, словно в кинокадре, искаженные, внезапно отупевшие лица, открытые в крике рты… В конце концов нас отпустили, но с тех пор я никогда больше не выступаю на стадионах. Я поняла, что на таких «площадках» мои выступления вызывают не те чувства, которые хотелось бы. Не мои это зрители…

С годами у меня сложилась очень интересная концертная программа. Я ее составила из стихов и песен военных лет. Марк Бернес, перед тем как на своих концертах исполнять какую-то свою любимую песню «из войны», обращался к залу со словами: «Прошу вас выслушать эту песню в тишине».

Я ни о чем не просила: просто читала и пела. И зал завороженно молчал…

Бывает так, что человеку надо «выплеснуть» себя, чтобы очиститься, стать цельнее, лучше. Многое в своей жизни я проверяла чувствами и красками военных лет…