Долгое эхо

Воробей поморщился, наступив лапой на ветку, перегородившую тропу к его палатке. Из-за упавшего дерева лагерь совершенно изменился, так что идти по нему приходилось со всей осторожностью, ибо на каждом шагу слепого кота могла поджидать неизвестная опасность. Он раздраженно фыркнул. До сих пор лагерь был единственным местом, где он мог ходить, не задумываясь! А теперь он стал таким же незнакомым, как территория Речного племени.

— Что с ее лапами? — не отставала Милли, глядя, как он яростно вылизывает лапу.

Воробей помедлил, устремив незрячий взгляд на кошку. Он знал, что коты слушают внимательнее, если он поворачивается к ним, хотя для него самого не было никакой разницы. Он был слеп.

— Я не знаю.

— Но ты должен знать! — с плохо скрываемым гневом воскликнула Милли.

Воробей с облегчением услышал приближающиеся шаги Крутобока. Серый воин сумеет успокоить свою подругу.

Крутобок потерся боком о бок Милли.

— Никаких изменений? — с беспокойством спросил он.

— Нам остается только ждать, — сказал Воробей. — По крайней мере, она не страдает.

Он пошел прочь, но мысли его путались. Почему Иглолапка не чувствует лап? Да, на них были ушибы, но ведь кости остались целы! Может быть, она потеряла чувствительность из-за ушибов? Воробей нахмурился. Он впервые сталкивался с таким случаем.

— Можно нам заглянуть к ней? — крикнул ему вслед Крутобок.

— Хуже ей от этого не будет, но она должна как следует отдохнуть, — объяснил Воробей, обернувшись к серому воину. — Она ваша дочь. Вам лучше знать, как ее подбодрить.

У него заурчало в животе от голода. Судя по запаху, кучу дичи совсем недавно наполнили. Наверное, лучше ему подкрепиться. Вчера вечером ему было не до еды. Воробей подошел к куче и сразу почувствовал знакомый запах Львиносвета, к которому примешивалась терпкая сырость влажной земли. Брат вытаскивал из кучи дрозда.

Воробей выбрал себе мышь.

— Ты хоронил Долгохвоста? — спросил он у брата.

Воробей знал, что будет тосковать по умершему меньше, чем его товарищи. Это было неизбежно, ведь он знал, что очень скоро снова увидит Долгохвоста — зрячего и сильного, без ломоты в суставах, охотящегося в солнечных угодьях Звездного племени или сидящего рядом со старыми друзьями в толпе звездных котов, пришедших к Лунному озеру.

Сейчас его гораздо больше тревожила Иглолапка.

Если к ее лапам не вернется чувствительность, то ее ждут такие страдания, о которых он боялся даже думать.

Львиносвет помахал хвостом по земле.

— Я помог Кисточке и Пурди. Они устали после ночного бдения. — Львиносвет рассеянно поворочал лапой дрозда. — Я отослал их отдыхать в детскую, но не думаю, что Кисточка смогла сомкнуть глаза. Она просто убита горем и раскаянием.

— Когда поем, отнесу ей маковых семян, — пообещал Воробей. — Голубичка успокоилась?

— Немного, — озабоченно ответил брат. — Что с ней такое? Она должна гордиться, что спасла столько жизней, предупредив нас.

— Думаю, после вчерашнего она еще больше чувствует свою ответственность за племя, — предположил Воробей.

— Она совсем маленькая, — вздохнул Львиносвет. — Быть одной из Трех — слишком большая ответственность.

Воробей кивнул. Они с Львиносветом были старше, опытнее и намного увереннее в своих силах, однако и для них тяжесть ответственности порой была непомерной.

— Возьму-ка я их с Искролапкой на охоту, — решил Львиносвет. — Хочу напомнить Голубичке, что такое нормальная воинская жизнь.

— Отлично, — кивнул Воробей и только хотел взяться за мышь, как услышал торопливые шаги за спиной.

Шмелелап и Цветолапка подбежали к нему.

— Можно нам проведать Иглолапку? — взволнованно спросил Шмелелап.

— Она сейчас спит, — ответил Воробей. — А так, конечно, можно. У нее ничего не болит. Общество друзей тоже лекарство, не хуже других.

Когда молодые коты бросились к палатке целителей, а Львиносвет устремился к растрепанному и смятому барьеру, окружавшему лагерь, Воробей снова склонился над мышью.

— Как там Иглолапка?

Голос Листвички застал его врасплох. Она единственная из всех котов умела незаметно подкрадываться к Воробью. Может быть, потому, что ее запах был ему слишком знаком. Почти как собственный.

Воробей поспешил прогнать эту мысль.

— Сходи, да сама проверь, — огрызнулся он, приглаживая вставшую дыбом шерсть.

— Я теперь воительница, — тихо напомнила Листвичка.

Раздраженный ее словами, Воробей подобрал свою мышь и пошел прочь.

— Я бы сходила к Перышку.

Он остановился, пораженный.

— Неужели? — обернулся Воробей.

Он чувствовал ее смущение, но не собирался облегчать ей задачу.

— Мне казалось, ты больше не целительница!

— Я имела в виду, что сделала бы так на твоем месте.

— Но ты не на моем месте!

Листвичка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Перышко однажды имел дело со случаем, похожим на Иглолапкин, — тихо объяснила она. — Он выхаживал кота, который попал под обвал, и ему раздавило лапы. Возможно, он сможет подсказать, что делать с Иглолапкой.

Воробей ничего не ответил.

— Только не думай, что я не доверяю твоему опыту и решениям, — продолжала Листвичка. — Просто я бы на твоем месте поступила так.