Долгое отступление

Если есть общественная потребность, есть ресурсы, чтобы ее удовлетворить, государство может и должно направить деньги именно в эту сферу. При таком подходе налоговая политика тоже может стать фактором перераспределения, но отнюдь не в привычной форме, когда деньги, отбираемые государством у одних социальных групп, передаются другим, более бедным, а как способ направить средства именно в те сферы, где необходимо развитие общественного сектора.

Речь, таким образом, не идет о том, чтобы просто печатать деньги. Как раз наоборот, правительства, придерживавшиеся вполне ортодоксальных концепций, в период Великой рецессии и во время пандемии COVID-19 неожиданно принимались накачивать рынок деньгами в масштабах, которые никогда не приходили в голову ни одному из последователей Дж. М. Кейнса. Разница состоит в том, что либеральные администрации делали это вынужденно и не знали, как эти «лишние» деньги использовать для восстановления экономического роста. Хуже того, значительная масса денег хлынула на финансовые рынки, стимулируя спекуляции, рост цен и удорожание кредита. Эту ситуацию великолепно описывала Уинн Гудли в докладе, опубликованном еще до начала Великой рецессии: «Длительный период стагнации или рецессии, наносящий удар по доходам государства, приводит к дефициту бюджета, при котором, однако, речь не идет о смягчении денежной политики, в то время как для борьбы с рецессией приходится как раз смягчать фискальную политику, даже увеличивая дефицит. Дальнейшее смягчение монетарной политики оказывается недостаточным, чтобы поддержать экономический рост, разве что незначительно, зато одновременно будет спровоцирован бум на бирже»[223]. В 2008–2010 и в 2020–2021 годах события развивались в точности по такому сценарию, демонстрируя не только обоснованность прогнозов, которые делали критики свободного рынка, но и несостоятельность «разумной» консервативной политики.

Такое положение дел далеко не случайно. Согласно представлениям либерального мейнстрима, «правительство является участником рынка, таким же, как и все остальные, с той единственной разницей, что оно может печатать деньги»[224]. Социальные проблемы, с точки зрения этих мыслителей, не имеют самостоятельного значения и тем более не могут (по определению) быть порождены капитализмом и рыночной экономикой, разве только некоторыми ошибками и отклонением от «верного» пути. «Единственный способ систематически сокращать безработицу, согласно этой точке зрения, состоит в том, чтобы дать возможность рынкам работать еще лучше, снимая с них ограничения и улучшая качество информации»[225].

Рэндалл Рей также жалуется на либеральных экономистов, которые «верят, будто полная занятость несовместима со стабильными ценами. Хуже того, безработица рассматривается как инструмент для стабилизации цен»[226]. Но совершенно непонятно, почему сдерживание инфляции через удушение спроса лучше, чем регулирование цен и стимулирование экономики через государственные инвестиции, создающие рабочие места? Предполагается, что рынки сами решат не только вопросы, связанные с появлением неизвестно откуда нужных для развития инвестиций, но также сами создадут спрос и обеспечат равновесие, а любые — совершенно естественные в реальной жизни — события вроде стихийных бедствий, экологических и техногенных катастроф, эпидемий, социальных и военных конфликтов являются просто досадными случайностями, мешающими «нормальному» функционированию рынка. В подобных «аномальных» ситуациях либеральные экономисты, управляющие центральными банками и министерствами финансов, не просто готовы признать неизбежность «неортодоксальных» решений, но, сделав это, как правило, впадают в панику, превращаясь из упрямых скряг в истерических расточителей[227].

Разумеется, представлять денежную систему как нечто безгранично гибкое было бы крайне опрометчиво. Тот же Маркс совершенно справедливо подчеркивал, что деньги не существуют отдельно от всего комплекса общественных и экономических отношений. Потому представления некоторых экономистов, верящих, что отказ от «пугала» бюджетного дефицита сам по себе позволит построить «народную экономику», являются в высшей степени наивными[228]. Взятая отдельно денежная политика — будь она неолиберальной или кейнсианской — проблем не решит. И хуже того, финансовые принципы неолиберализма при всей их теоретической несостоятельности и при всех очевидно катастрофических последствиях, к которым уже привела данная экономическая политика, в большей степени соответствует требованиям современного буржуазного общества, чем рекомендации MMT. Дело именно в том, что общество, а не финансовая политика находится в кризисе и должно быть реформировано. И в этом плане идеи сторонников MMT могут быть эффективно использованы как часть общей стратегии социально-экономических преобразований, но не заменят ее.