Долгое прощание. Обратный ход

– Просто подарок. Знаете — «я случайно увидела эту штучку в витрине».

Балуют меня.

– Это приятно, – заметил я. – Если взамен ничего не требуют.

Быстро взглянув на меня, он снова перевел глаза на мокрую мостовую.

Дворники нежно шелестели по стеклу.

– Взамен? Обязательно требуют, приятель. Может, вы думаете, что я несчастлив?

– Прошу прощения, забылся.

– Я богат. На кой черт нужно еще и счастье? – В голосе у него слышалась какая–то незнакомая грусть.

– Как у вас со спиртным?

– Шик–блеск, старина. По непонятной причине держусь. Пока что, во всяком случае.

– Может быть, вы и не были настоящим алкоголиком. В баре Виктора мы сели в уголок и стали пить «лимонную корочку».

– Не умеют здесь смешивать этот коктейль, – сказал он. – Просто берут джин, лимонный сок, добавляют сахара и горькой. А настоящая «лимонная корочка» – это джин пополам с соком зеленого лимона, и больше ничего. Дает мартини сто очков вперед.

– Я по выпивке не большой специалист. Как вас принял Рэнди Старр? У нас он тут слывет крутым парнишкой.

Он откинулся на спинку и задумался.

– Наверное, так и есть. Наверное, все они такие. Но по нему этого не видно. Я знаю парочку таких же ребят в Голливуде, которые нарочно выпендриваются, Рэнди не дает себе этого труда. У себя в Лас–Вегасе он респектабельный бизнесмен. Будете там, зайдите к нему. Вы подружитесь.

– Вряд ли. Не люблю бандитов.

– Не придирайтесь к словам, Марлоу. Мы живем в таком мире. Таким он стал после двух войн, таким и останется. Мы с Рэнди и еще одним парнем однажды вместе попали в переделку. Это нас и связывает.

– Тогда почему вы не попросили его помочь, когда вам было плохо?

Он допил и помахал официанту.

– Потому что он не смог бы мне отказать. Официант принес по второй порции, и я сказал:

– Это все пустые разговоры. Если парень у вас в долгу, вы о нем подумайте. Надо же дать ему шанс расквитаться. Он медленно покачал головой.

– Вы, конечно, правы. Я же попросил у него работу. Но это была работа.

А просить одолжение или подачек – нет.

– Но вы же приняли их от чужого человека. Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Чужой человек может притвориться, что не слышит, и пройти мимо.

Мы выпили по три «лимонные корочки», и он был ни в одном глазу.

Настоящего пьяницу уже развезло бы. Так что он, видно, вылечился.

Петом он отвез меня обратно в контору.

– Мы ужинаем в восемь пятнадцать, – сообщил он. – Только миллионеры могут себе это позволить. Только у миллионеров слуги сегодня такое терпят. Будет масса очаровательных гостей.

С тех пор он вроде как привык заглядывать ко мне около пяти. Мы ходили в разные бары, но чаще всего к Виктору. Может быть, для него это место было с чем–то связано, не знаю. Пил он немного, и сам этому удивлялся.

– Должно быть, это, как малярия, – заметил он. – Когда накатывает, кошмарное дело. Когда проходит, словно ничего и не было.

– Не понимаю одного – зачем человеку вашего положения пить с простым сыщиком.

– Скромничаете?

– Просто удивляюсь. Я парень довольно приятный в общении, но вы–то живете в другом мире. Я даже не знаю точно – где, слышал только, что в Энсино. Семейная жизнь у вас должна быть вполне приличная.

– У меня нет семейной жизни.

Мы снова пили «лимонные корочки». В баре было почти пусто. Только у стойки на табуретках поодаль друг от друга сидело несколько пьяниц – из тех, что очень медленно тянутся за первой рюмкой, следя за руками, чтобы чего–нибудь не опрокинуть.

– Не понял. Объяснять будете?

– Большая постановка, сюжет не имеет значения, как говорят в кино.

Наверно, Сильвия вполне счастлива, хотя и не обязательно со мной. В нашем кругу это не столь важно. Если не надо работать или думать о ценах, всегда найдешь чем заниматься. Веселого в этом мало, но богатые этого не знают. Им удовольствия неизвестны. У них нет никаких сильных желаний – разве, может быть, захочется переспать с чужой женой, но разве это можно сравнить с тем, как жене водопроводчика хочется новые занавески для гостиной?

Я ничего не ответил. Решил послушать дальше.

– В основном, я убиваю время, – продолжал он, – а умирает оно долго.

Немножко тенниса, немножко гольфа, немножко плаванья и верховой езды, а также редкое удовольствие созерцать, как друзья Сильвии стараются продержаться до обеда, когда можно снова начать борьбу с похмельем.

– В тот вечер, когда вы уехали в Вегас, она сказала, что не любит пьяниц.

Он криво усмехнулся. Я уже так привык к его шрамам, что замечал их только, если у него вдруг менялось выражение, и становилось заметно, что с одной стороны лицо неподвижно.

– Это она про пьяниц, у которых нет денег. Когда деньги есть, то это просто люди, которые не прочь выпить. Если их рвет на веранде, это забота дворецкого.

– Вам не обязательно все это выносить. Он допил коктейль одним глотком и встал.

– Мне пора бежать, Марлоу. Кроме того, я надоел и вам, и, видит бог, сам себе тоже.

– Мне вы не надоели. Я привык слушать. Может, когда–нибудь до меня дойдет, почему вам нравится быть комнатной собачкой.

Он осторожно потрогал свои шрамы кончиками пальцев и слегка улыбнулся.