Долгое прощание. Обратный ход

— Однозначное заключение? Вы от меня что — то скрываете.

Ее голос резке изменился. Видимо, кто — то вышел из конторы.

— Слушай, парень. Тебя наняли следить — так следи как следует. Помни — Клайд Амни заказывает музыку в этом городе.

— Кому нужна его музыка, красавица? Я обхожусь пластинками. Я бы и сам ему сыграл, если б меня поощряли.

— Тебе заплатят, шпик, если выполнишь задание. Не иначе. Усек?

— Спасибо тебе на добром слове, радость моя. Всего.

— Постой, Марлоу, — сказала она напряженным голосом, — я не хотела тебе хамить. Это дело очень важно для Клайда Амни. Если оно сорвется, он подведет важных людей. Я просто нервничаю.

— Мне это пришлось по душе, Вермильи. Прямо чудеса сотворила с моим подсознанием. Позвоню, когда представится случай.

Я повесил трубку, прошел сквозь турникет на перрон и сел в вагон, где уже стояла густая завеса табачного дыма, нежно ласкающего горло и никогда не губящего более одного легкого сразу. Я разжег трубку и внес свою лепту в общее дело.

Поезд отошел от платформы и пополз мимо бесконечных депо и складов Восточного Лос — Анджелеса, набрал скорость и остановился в Санта — Ане. Среди сошедших дамы не было. То же повторилось в Оушнсайде и Дель — Маре. В Сан — Диего я живо выскочил из поезда, взял такси и прождал битых восемь минут у старого здания вокзала в испанском стиле. Наконец появились носильщики с чемоданами и с ними — моя дама.

Она села в такси, которое взяло курс на север. Мое такси последовало за ним. Было не так легко убедить таксиста сесть ему на хвост.

— Это вы шпионских книжек начитались, мистер. У нас в Сан — Диего такого не бывает.

Я сунул ему пятерку и фотокопию своего удостоверения частного детектива. Он осмотрел обе бумажки и смерил взглядом шоссе.

— Ладно, но я сообщу об этом диспетчеру, — сказал он, — а он, может, сообщит в полицию. Такой у нас порядок, парень.

— Мне бы жить в этом городе, — сказал я, — но им удалось оторваться. Он свернул во вторую улицу влево. Шофер вернул мне корочки.

— Уши им оторвать удалось, а не оторваться. Для чего, ты думаешь, изобрели радиотелефон? — Он взял микрофон и что — то проговорил.

Он свернул налево, по Аш — стрит на 101–е шоссе, влился в поток машин и пошел на север, выжимая от силы 60 миль в час.

Я уставился ему в затылок.

— Волноваться вам не придется, — кивнул мне шофер через плечо. — Пятерка была сверх счетчика, а?

— Точно. Почему мне не придется волноваться?

— Они едут в Эсмеральду, это в пятнадцати милях на север, на берегу океана. Место назначения, если оно не изменится по пути — а тогда мне сообщат, — мотель под названием «Ранчо Дескансадо». Это по — испански значит «успокойся», «отдохни».

— Черт, для этого и такси не нужно, — сказал я.

— За услуги платят, мистер. Иначе нам в лавочке нечем будет рассчитываться.

— Мексиканец сам будешь?

— Мы себя так не называем, мистер. Мы себя называем испано — американцами. Родились и выросли в США. Многие и по — испански уже путем не говорят.

— Es gran lastima, — сказал я, — una lengua muchisima hermosa.

Он обернулся и ухмыльнулся:

— Tiene Vd. razon, amigo. Estoy muy bien de acuerdo (Исковерканный испанский; что — то вроде: Очень большая сожаления, язык такая красивая. — Вы правы, друг. Я очень хорошо согласен.).

Мы доехали до Торранс — Бич, миновали его и повернули к мысу. Время от времени таксист говорил по радиотелефону.

Он повернулся, чтобы сказать мне:

— Хотите, чтобы нас не засекли?

— А тот таксист? Он не расскажет, что за ней следят?

— Он и сам этого не знает. Потому я и спрашиваю. Обгони его и приезжай туда первым, если сможешь. За это — еще пятерка.

— Заметано. Он и не увидит меня. Потом угощу его бутылочкой текилы.

Мы проскочили мимо небольшого торгового центра, затем дорога расширилась; особняки по одну сторону производили впечатление дорогих и не новых, а по другую — очень современных и все же не дешевых.

Дорога сузилась, мы оказались в зоне ограничения скорости. Таксист повернул резко направо, пронесся по извилистой узкой улице, и не успел я понять, что делается, как мы очутились в глубоком каньоне, где слева поблескивал Тихий океан, отделенный полосой широкого ровного пляжа, с двумя стальными спасательными вышками. На дне каньона шофер собрался было подъехать к воротам, но я остановил его. Аршинными золотыми буквами на зеленом поле вывеска гласила: «Эль Ранчо Дескансадо».

— Не маячь на виду, — сказал я, — нужно проверить наверняка.

Он вырулил обратно на шоссе, лихо промчался мимо высокой оштукатуренной стены, затем свернул в узкую аллею и остановился. Над нами нависал старый эвкалипт с раздвоенным стволом. Я вышел из машины, нацепил темные очки, прошелся до шоссе и прислонился к ярко — красному джипу, украшенному названием бензоколонки.

Такси спустилось с горы и въехало во двор «Ранчо Дескансадо». Прошло три минуты. Такси вырулило порожняком и повернуло вверх по склону холма. Я вернулся к своему таксисту.

— Такси? 423, — сказал я, — так?

— Точно. Что дальше?

— Подождем. Что это за ранчо?

— Домики со стоянками для машин. Где на одного, где на двоих.