Долгое завтра

Лен бежал изо всех сил, его мысли были заняты открывшимися возможностями. Все получилось неожиданно легко и просто, и это пугало его. Лена мучила совесть, хотя он был уверен, что никому не сказал неправды. Справа от него виднелся лес, освещенный тусклым лунным светом, темный и незнакомый.

Теплая духота кухни дяди Дэвида была пропитана запахом капусты и паром от высыхающей обуви. Лен с опаской поглядывал на выдраенный до блеска пол, хотя тщательно вытер ноги на крыльце. У порога лежал обрывок какого-то лоскута, и Лен стоял на нем, объясняя, зачем его послали, пытаясь встретиться глазами с Исо. Дядя Дэвид, немного поворчав, принялся натягивать сапоги, а тетя Мария подала ему пиджак и фонарь. Лен набрал в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в воду:

— Мне кажется, я видел, как что-то белое спускалось к западному полю, — выдохнул он. — Пойдем, Исо!

И Исо вышел в шляпе набекрень, не успев даже, как следует, одеть пиджак. Спотыкаясь и перепрыгивая рытвины, наполненные недавним дождем, мальчики достигли западного поля, все время двигаясь по направлению к лесу. Лен сунул фонарь под пиджак, чтобы дядя Дэвид не заметил их с дороги, и не вытаскивал его еще некоторое время после того, как они очутились в лесу Лен прекрасно ориентировался в темноте и без труда отыскал знакомую тропинку.

— Фонарь может погаснуть прежде, чем мы доберемся туда, — сказал он Исо.

— Конечно, — ответил тот, — давай побыстрее.

Мальчики заторопились. Когда они нашли то место, где ручей впадал в реку, Исо уменьшил свет фонаря и дрожащими руками вытащил радио. Лен опустился на корягу, тяжело дыша. Он почувствовал боль в боку и придавил это место руками. Полноводный весной ручей шумел, словно настоящая река.

В том месте, где он впадал в Пиматанинг, образовались пенные водовороты и пороги. Вода поднялась почти до того уровня, где сидели Лен и Исо, темная, с отраженными в ней звездами, и ночь была наполнена ее журчанием.

Исо выронил радио.

Лен, вскрикнув, подался вперед, но Исо успел поймать радио за выступавшую катушку, проволока размоталась, и радио с глухим стуком упало в прошлогоднюю траву. Исо неподвижно уставился на него и на катушку с размотанной проволокой.

— Я сломал его, — повторял он, — я сломал его. Подойдя ближе, Лен опустился на колени.

— Нет, совсем нет! Посмотри сюда, — он поднес радио совсем близко к фонарю. — Видишь эти пружинки? Катушку и нужно было разматывать.

Преодолевая волнение, охватившее его, Лен повернул кнопку. Он ждал привычного шума и потрескивания, и сегодня шум был сильнее, чем раньше. Исо поднял конец проволоки и двинулся назад, разматывая ее. Внезапно послышался голос: “…для меня возврат к цивилизации — это падение. Но все равно я передаю, что баржа на реке будет готова к разгрузке, как только…”

Снова рев и треск. Исо до предела размотал проволоку. И далекий, далекий голос произнес: “Шермэн интересуется, что слышно от Буеров. Он не дал…”

Это был конец. Треск и шипение возобновились, на этот раз так громко, что, казалось, их могут услышать в деревне. Сквозь неясный шум голос пробился вновь, но слов разобрать не удалось Исо свернул проволочку и вновь засунул катушку в углубление. Они спрятали радио на прежнее место, в дупло, прикрутили фонарь и неохотно побрели назад, к дому. В тусклом отблеске фонаря сияли и искрились их глаза.

Часть 6

Сначала вдалеке показалось облачко пыли, затем брезентовая вывеска, выбеленная на солнце, весело замелькала в молодой зелени деревьев. Вывеска приближалась, уже был виден весь фургон, а упряжка лошадей превратилась в великолепную позвякивающую упряжью шестерку лошадей, выступающих гордо, словно императоры.

Высоко на сиденье, легко удерживая поводья, восседал мистер Хостеттер, борода его развевалась по ветру, а пиджак и штаны были покрыты серой дорожной пылью.

— Я боюсь, — сказал Лен.

— Тебе-то чего бояться? — с недоумением спросил Исо. — Ты ведь никуда не собираешься

— И ты, скорее всего, тоже, — пробурчал Лен, глядя на фургон, пересекающий речку по шаткому мостику.

— Да я вовсе и не надеюсь на то, что это так просто.

На дворе стоял июнь во всей красе нежной зелени. Лен и Исо сидели на самой окраине деревни у мельничного колеса, с которого шумно стекала вода Тут и там, словно язычки синего пламени, шныряли зимородки. Сегодня на майдане собралось все население деревушки, все до единого, кроме тех, кто был слишком юн, слишком стар или болен, и по этой причине вообще не мог двигаться. Съехались друзья и родственники из Вернона и Вильямсфилда, из Эндовера и Фармдайла, из Бургхилла и других одиноких ферм и деревушек, разбросанных неподалеку от Пайперс Рана.