Долгорукова

Отлучался ненадолго. Плутал по переулкам Выборгской стороны, казалось, без всякой цели. Порою встречал знакомого, перекидывался с ним ничего не значащими словами, вроде: «Ещё маловато. Надо бы столько же». И тогда получал взамен пустой корзины такую же, но с крахмальными рубашками. Завёл-таки несколько смен рубашек и нижнего белья. Аккуратист.

Однажды ночью всех подняли. Заспанные, угрюмые люди столпились у двери — так приказал полковник, бывший во главе надзирателей. В это время люди его заглядывали во все углы, один чуть ли не весь залез даже в печь, а потом обследовал подпечек, где стояли банки и бутылки с лаками и морилкой. Открывал, нюхал. Пахло возбудительно — спиртом, порою скипидаром.

Степан стоял вместе с двумя своими товарищами. Спросонья был бледен, расстроен.

   — Чей сундук? — спросил полковник.

   — Мой, — отозвался Степан.

   — Отомкни, — приказал полковник.

Батышков стал искать ключ. Руки ему не повиновались. Наконец он снял замок.

   — Кто-нибудь обследуйте, что у него там, — велел полковник.

Полез один из надзирателей. Покопался, доложил:

   — Рубахи, исподнее, бельё, ваше высокородь. Парень-то надёжный, — добавил он.

   — Всё едино, приказано тщательно проверять.

Погасили лампу, улеглись. Долго не могли уснуть, переговаривались.

   — Всё из-за сицилистов проклятых, — бормотал Бундуль. — Нет людям спокою. И чего они добиваются, понять невозможно.

   — Хотят, чтоб простой народ хорошо жил, — откликнулся Батышков.

   — Да разве, ежели они царя порешат, лучше станет. Другой взойдёт. Дворец без хозяина не останется.

   — Вестимо, — отозвался третий. — Цесаревич Александр будет коронован. Свято место пусто не бывает. Зря сицилисты всё затеяли, ничего у них не выйдет. Власть сильна, а их кучка. Народ против.

   — Вас не спросили, — с неожиданным раздражением произнёс Батышков.

   — Ты что это? — удивился Бундуль.

   — А то! Спать не дают, черти.

Досмотры, однако, повторялись, правда, с меньшей строгостью и основательностью. И жизнь во дворце вскоре потекла по привычной колее.

В верхних покоях Александр по-прежнему принимал доклады министров. Лорис-Меликов доложил о поимке террористов Квятковского и Преснякова.

   — Наши люди захватили их на явочной квартире в Лештуковом переулке. Обнаружен динамит, крамольная литература, револьверы с патронами. При поимке означенный Квятковский выбросил бумажку. Наш человек её поднял...

Лорис помедлил с ответом, как видно, не зная, стоит ли до времени упоминать содержимое бумажки.

   — Ну? Чего замолчал? Говори!

   — На той бумажке, изрядно помятой, при изучении обнаружен план западной части дворца. На нём жёлтая столовая, в коей изволите обедать, помечена крестом. Злодей уверяет, что не знает, откуда у него сей план.

   — Основательно ли разобрались?

   — Основательно, Государь. Нет мало-мальски серьёзных оснований для беспокойства.

   — Да, но крест на жёлтой столовой. Что он может означать?

   — Пока нам не удалось расшифровать его значение.

   — Ну а суд?

   — Суд был скор и справедлив, Квятковский упорствовал. Оба повешены.

   — Без моего конфирмования?

   — В отсутствие вашего величества. Были убеждены: вряд ли вы смягчили приговор.

   — И всё-таки. Что мог означать крест?

   — Я задавал этот вопрос сведущим людям. Вразумительного ответа так и не получил.

   — Надобно найти ответ. Он, несомненно, есть.

   — Мы рассматривали план со всех сторон. И малиновая и жёлтая комнаты неуязвимы как извне, так и изнутри. Служители, которых мы опрашивали, тоже ничего не могли сказать по сему поводу.

   — Квятковский мёртв. Полагаю, вы поторопились с виселицей. При известных условиях он мог бы открыть значение креста.

   — Ах, Государь. Этот душегуб хранил молчание до последнего вздоха. Все социалисты — фанатики и маньяки. Из них клещами не вытянешь признаний.

   — Но есть же передавшиеся на нашу сторону.

   — Мелкие сошки, Государь. Их знаний недостаточно для открытия центра террористов. Единственное, что удалось узнать: они наладили производство взрывчатых веществ: динамита, гремучей ртути и других. Несомненно, среди них есть способный химик. Некий Окладский, который открыл нам кое-какие их замыслы, объявил, что они уже не прибегают к доставлению взрывчатки из-за границы.

   — Поощрили его?

   — Умеренно. Замешан во многих злодействах. Если станет сотрудничать, как обещал, снизойдём.

   — Важней всего проникнуть внутрь сообщества. Для сего ничего не жалеть. Завладеть их планами.

   — Мною обещана высокая награда — в деньгах, чинах и орденах. Пока что рвение наших агентов безрезультатно.

Смысл креста не давал покоя Александру. В нём, в этом кресте, чудилось ему что-то потаённое и зловещее. Но что? Мудрый брат Костя, к советам которого Александр прибегал в трудных случаях, выслушав его, пожал плечами.

   — Несомненно, смысл в кресте есть, но он унесён в могилу. Можно ли проникнуть в жёлтую столовую, минуя заграждения?

   — Нет. Под нею караульня, посты надёжны, прямого хода нет. Лорис самолично всё проверил. Он убеждён, что злоумышление ни снизу, ни тем паче сверху невозможно.

   — Может быть, снаружи?

Александр усмехнулся.