Долгота дней

— Вот видишь, — назидательно проговорил Гредис, обращаясь к Вересаеву, — он спасать Украину приехал. Потому с ними нибелунги на мове и говорили. Если бы эти два ушлепка знали язык, уже б в Раю с Авраамом херес потребляли. А так в Киеве. Впрочем, это-то и странно… Эй, друг, я не понял, ты в Киеве-то чем занимаешься? — крикнул банщик медленно расплывающемуся изображению Ивана Ивановича. — Что поделываешь на Подоле, говорю?  Как найти тебя, парень?

В этот момент где-то возле бани ухнуло. Закачалась земля под ногами. С потолка посыпалась крошка. Крышка колодца самостоятельно стала закрываться, медленно входя в пазы. Вересаев пытался удержать едва поскрипывающий ворот, но не смог. Новый взрыв швырнул их на пол. После этого минут пятнадцать било один в один. И каждый раз казался последним.

Когда обстрел закончился, и они смогли подняться на ноги, крышка колодца оказалась наглухо затворенной. Как Гредис ни пытался сколько-нибудь приоткрыть ее, не получалось.

— Сломалась, что ли? — испуганно проговорил Вересаев.

— Не дрейфь, Коля, — Сократ, бледный как мел, посмотрел на часы. — Тут ломаться нечему. Если что и выйдет из строя, так это ты или я. Закрылись ворота, вот и все. Так бывает. В папке Корнева есть об этом. Колодцу обстрел нипочем. Это не связано, я думаю… — Он задумался.

— И когда они откроются?

— Кто же их знает?! Пойдем домой, на сегодня дела окончены. Выпьем, в самом деле, водки. Лиза, девочка моя, — осуждающе покачал он головой, — я сколько раз тебе говорил, что в Псалтыри рисовать нельзя?

* * *

Гостиница «ИНК-Корпорейшн», бывшая «Украина», — едва ли не единственная в Z, не ухудшившая с начала оккупации качество обслуживания. Гиркавый подъехал с охраной к черному ходу. Набрал мобильный администратора, сегодня дежурившего в холле.

— Что там?

— Маршак в номере, вниз не спускался.

— Хорошо, будь на месте. Через минуту подключайтесь к камерам слежения.

— Пишем с того момента, как он въехал.

— От Первого к нему кто-то был?

— Нет.

— Из Центра восстановления?

— Тоже нет.

— Из бригад?

— С вечера тишина. Даже завтрак в номер заказывал!

— Хорошо, — Гиркавый дал отбой. — В общем, так, Карась, — повернулся он к заместителю и по совместительству начальнику личной охраны, мрачному низкорослому человечку, действительно имеющему физиономию снулой рыбы, — если звук или изображение пропадет, тут же ломай двери.

— А дальше?

— Откуда я знаю? На твое усмотрение.

— Ясно, — кивнул тот. — Ствол при тебе?

— А смысл? — Гиркавый пожал плечами.

— Никакого, — согласился Карась и пошевелил в задумчивости губами. — Гнилое это дело, Василий Яковлевич. Мутный он, этот Маршак. По моим сведениям, его даже в Москве побаиваются. Есть мнение, что нежить. Из этих, которые ни нашим, ни вашим. Политическая, короче, фигура. Возможно, даже в Кремль вхож.

— Не пугай, Бога ради, — Василий похлопал по карманам, проверяя, не забыл ли сигареты. — Все, пошел я, Карась. А сказки ты эти при себе попридержи, а то ведь у нас стукачей — как собак нерезаных.

— Хрен им по самые почки!

— Оно-то так, но береженого Бог бережет!

— Вот и говорю, береги себя, Василий Яковлевич!

— Да уж постараюсь! Но ты, если что, эту суку сразу к ногтю!

— Даже не сомневайся!

Элегантная вертушка дверей. Седой мужик на ресепшене с внимательными серыми глазами. В лифте — сладковатый запах парфюмов, смешанный с запахом перегара. Мельком посмотрев в зеркало, Вася поморщился. Последний стаканчик в «Пятом Риме» был лишним. Лицо приобретало красноватый оттенок. Настроение стремительно ухудшалось. Надо было или добавить, или кого-нибудь застрелить. Эти ментальные ножницы в последнее время сводили Василия с ума. Номер пятьсот пятый. Гиркавый посмотрел на часы: шестнадцать двадцать восемь. Кратко, но энергично постучал. Тишина. Повторил чуть сильнее.

— Входите, Василий Яковлевич! — крикнул зычный свежий голос. — С утра жду!

Гиркавый заиграл скулами и зашел в номер. Маршак в белых брюках и белейшей сорочке сидел за столом. Напротив него светился монитор ноутбука. Справа стоял стакан апельсинового сока, и в пузатом бокале — граммов сто пятьдесят виски. В пепельнице слева возвышалась гора окурков. Судя по всему, журналист был весьма подогрет. Это уравновешивало ситуацию. Развернувшись на стуле к вошедшему, Алексей улыбнулся.

— Виски?

— Валяй! — кивнул Гиркавый, бегло осмотрел номер. Уселся в кресло, пытался сообразить, что виднеется на экране ноутбука, но тот как раз вошел в спящий режим.

— Что ж, — проговорил Маршак, водружая на стол посуду со льдом, стакан и пепельницу, — с вопросами?! Задавайте, готов!

— Откуда знал, что я приду? — Гиркавый не без подозрения понюхал содержимое стакана, отпил половину, а потом уже кинул туда пару кусков льда.

— Как же! Помню незабываемое рандеву, — засмеялся Маршак. — Раздача круп населению на промозглом февральском ветру. Это сближает. Вы просто обязаны были проявить к моей скромной персоне некоторый интерес. Жаль только, что мы с моим приятелем Гаревым к тому времени, так сказать, вынужденно покинули Z-зону. И уже через сутки после тех событий нас здесь никоим образом отыскать было нельзя…