Доля ангелов

— А животных тут нет никаких? Ну, которые на нас могут напасть.

— Тут на склоне ни деревьев, ни кустов — все как на ладони. Они в лесу. Кошки тут дикие, они большие, — ничего себе, надеюсь он не о пумах и не о тиграх со львами, хотя, встретиться с рысью тоже не особо хочется.

— А они нападали тут на людей?

— Не знаю, может кто и не дошел, я не слышал, — отлично, как теперь спать? Надо костер побольше сделать.

— Идем вместе за дровами, Дин, чтобы всю ночь горел, — я уверенно направилась в сторону леса и Дину пришлось следовать за мной.

Мне казалось, что всю ночь вокруг нас кто-то выл, и заснула под утро. Когда Дин разбудил меня, чувствовала, что вот только закрыла глаза. Мы спустились в долину, где рос дикий виноград. Обходили ее левее по предгорью. Река, что мы перебредали, юркнула в самые заросли винограда, и увидели ее мы уже ближе к выходу из гор. Прошли через узкое ущелье и вышли к следующей долине, что была раз в пять больше предыдущей. Там то и был Харм. Вдали домишки, расположенные далеко друг от друга, выглядели как грибы. Были видны кое-как разработанные огороды без изгородей, просто полоски грядок. Дымок поднимался от домов, наверно, люди готовили еду. При мыслях о еде живот подвело.

— Вот и деревня, Лора. До ближайших домов часа за три дойдем. Видишь дым? Там уже люди, — Дин был рад, что мы наконец добрались — он расправил плечи, и зашагал смелее. — Я бы мог говорить, что ты жена моя, но выгляжу я как ребенок. А то так никто бы на тебя не претендовал даже — тут с этим строго.

— Ничего ты не ребенок. Откормить если — настоящий мужик, сильный и смелый, — мне хотелось подбодрить его, хотелось, чтобы он перестал стесняться своего маленького роста и худобы. — А рост, он у мальчишек всегда долго выправляется. Пара лет, и будешь как гора, вот увидишь.

— То есть ты согласна за меня замуж идти? — он повернулся и посмотрел с надеждой.

— Не, Дин, я не хочу пока замуж. Так что, мы брат и сестра. Надо придумать легенду о нас.

— Что придумать?

— Нашу историю — кто мы, почему оказались тут. Надо продать мои украшения хоть за сколько, чтобы купить посуду, ножи. Чего нам еще надо будет?

— Дак, мы вместе штоль жить-то будем?

— Конечно, а как?

— Ну, если хочешь, я не против, защищать тебя буду и замуж отдам только за хорошего парня.

— Вот не надо, Дин, а то передумаю, и обижусь.

— Да ладно, чего ты орешь-то, будто режут? Нет так нет. Только легче ведь замужем-то.

— Кому легче? Мужу? Мне и так нормально. У меня теперь брат есть — сильный и смелый.

Первой живой душой на нашем пути к деревне была коза, привязанная к шесту. Потом из травы высыпала ребятня с палками, и закричали, чтобы мы не подходили. Два мальчика лет десяти — двенадцати и девочка лет шести так активно пытались ткнуть в нас заточенными деревянными пиками, что мы боялись отвернуться — отступали назад. Эта мелочь, похоже, не испугались бы нас и побить — думали, что мы решили украсть их молокозавод на ножках. Дом, построенный из камня и веток, что был в десяти шагах, казался нам не жилым. Но на крик ребятни из него выскочил мужик, и понесся на нас уже с серьезным таким, не игрушечным топором

— Мы не воровать пришли, мы жить тут пришли, стойте, мы же дети почти, — я кричала как могла громко и подняла руки вверх, чтобы показать, что мы безоружны. Дин повторил за мной — поднял руки, но кричать не стал.

— Кто такие, откуда?

— Из Валенторна, я Дин, она Лора — сестра моя. Поручилась за меня, вот и выгнали обоих, — мой новый брат пищал как ребенок — умеет притворяться, чижик, а ведь час назад плел, какой он сильный и большой — только откорми, и хоть армией командовать.

— А за что тебя судили, парнишка? — мужик вроде остановился, но топор держал наготове.

— За то, что хотел псирты свои забрать, чтобы убежать, а то силой заставляли жить в подвале и печи топить на фабрике, а сестра служанкой работала, мать умерла, отец еще когда маленькие были сгинул, — Дин не опускал рук, как и я, но говорил и говорил, чтобы мужик успокоился — вон, у самого дети, должен понимать.

— Ладно, идите к дому, найдем чо поесть, но ночевать не оставим, дальше сами чо надо делайте, — он опустил топор и махнул рукой, указывая идти за ним.

— Спасибо вам, как вас звать, добрый человек? — я шла и косилась на детвору, что не опустили палки — так и поворачивались с ними вместе, провожая нас взглядом. Знали, что без козы и с голоду умереть можно.

— Мариз меня звать, айдате, не стойте там, Бенька чужаков не любит — молока меньше дает от испугов, — он махнул на козу, что смотрела на нас перестав жевать.

У дома была лавка из бревна и двух пеньков, которые раньше, видимо, были деревьями. Стол был собран грубо, тоже из трех, вкопанных в землю бревен, роль столешницы выполнял горбыль. Хоть кора уже и облезла, стол походил на кормушку для лосей.

— Не лишку у нас еды-та, но маленько накормим, я Парита, мать этих вон воинов с опасным оружием, — из дома вышла женщина лет сорока, она смеялась, глядя на детей. В голых руках она несла котелок, значит, на горячее надежды нет. Ну да ладно, понять бы — что тут едят.