Доля ангелов

Отбросив одеяло, я заставил себя встать и выйти навстречу привидению. Если это мой собственный бред, то чего бояться детских пугал, а если Мара выходец с того света, то тем более интересно с ним поговорить. Кажется у русских гусар, уже достаточно развращенных европейским Просвещением, был такой обычай. «Дружище, если там что-нибудь есть, подай знак!» — просил верный секундант умирающего дуэлянта. И что вы думаете? Подавали!

Я встал и для начала включил мониторы слежения, раскиданные по всему дому, полагая, что монитор выведет любого призрака на чистую воду. Привидение деловито рылось в кладовке. Подвал был сделан в виде гигантского сейфа-холодильника стратегического назначения.

Отбросив всякую робость перед привидением, я покинул свой мезонин. Впереди, радостно виляя обрубком хвоста, семенил Флинт. Следом за призраком я спустился в подвал-холодильник и распахнул дверь.

На меня широко открытыми глазами смотрел Маркел. Флинт радостным лаем приветствовал воскресшего хозяина.

— Маркел! Ты жив? Какого черта?

Мара смотрит на меня тяжелым взглядом трансильванского изгоя. С тех пор как мы не виделись, он раздобрел и налился нездоровым румянцем.

В руках у него плоский чемоданчик-кофр. Прижимая к груди кофр, он слепо движется к выходу, явно намереваясь пройти не только сквозь меня, но и сквозь стены.

Я хватаю его за грудки и, «обнявшись крепче двух друзей», мы завершаем официальную часть нашей неожиданной встречи. У призрака явное преимущество в весе, но Мара не борец. Мне удается свалить его и, заломив его руку за спину, наконец-то задать вопрос:

— Лежать, мертвец… Ты не выйдешь отсюда, пока все не объяснишь.

— Отпусти, — хрипит Маркел, — больно!!!

Я немного отпускаю его запястье, и Мара сейчас же тянется к выпавшему из рук чемоданчику.

— «…Где богатство ваше, там будет и сердце ваше». Что у тебя тут? Деньги? С каких это пор мертвым деньги нужны?

Мара наливается воистину нечеловеческой злобой:

— Ты что, это заработал? Это все мое! Мое! Жив я или умер!

— Ладно забирай… Мальчиш-Плохиш… Кстати, похоже кто-то уже искал здесь этот чемоданчик. Но этот кто-то не удосужился заглянуть в твою «банку с вареньем».

Мара садится на пол, сплевывает кровь с разбитых губ и крепче прижимает к груди чемодан.

— Ну, а теперь сознайся, зачем тебе понадобился весь этот розыгрыш с татуированным трупом? Это уже не фокус — это убийство!

Мара молчит.

— Тебе нужно было исчезнуть? — подсказываю я, как сердобольный экзаменатор двоечнику.

Мара закипает злостью. По его пухлой роже ползут малиновые пятна, словно ему по-прежнему десять лет.

— Ты что, знал о наследстве фокусника?

— О каком наследстве? — наконец подает голос Маркел.

— О наследстве Оскара Тайбеле. Твое исчезновение совпало по времени со вскрытием его завещания. Ты знал, что за перстнем начнется охота, и решил подставить меня?

— Ну-ка, ну-ка. Что за перстень?

— Рубин, оправленный в золото.

— Маша говорила о какой-то цацке. Кажется, эта штуковина зовется «кольцом силы» и тибетские ламы могут отвалить за него немалые деньги. Она даже в Крым летала, встречалась с безумным старикашкой. Но он, помнится, сказал, что перстень найдется только после его смерти. Так, значит, эта штука у тебя?

— Его у меня нет.

— То есть как это нет?

— Было, да сплыло…

— Не шути, маленький братец. Мне наконец-то стало интересно. Я даже заинтригован. Где перстень?

— Спроси об этом рыжую кобылицу, ту самую, что позировала тебе в алмазах от «Де Брис».

— Врешь…

— С детства говорю только правду.

— Ну-ну, праведник, перстень-то скоммуниздил.

— Оно не упоминалось в завещании.

— Ах, даже так, законник ты мой. Значит, у тебя его нет? Ну и ладушки…

Маркел неуклюже переваливается на колени, встает на четвереньки, и прежде чем я успеваю опомниться, с низкого старта бросается к выходу из подвала. Я почти нагоняю его у лестницы, Флинт тоже пытается преследовать бывшего хозяина с гирляндой сосисок в зубах. Пес путается у меня в ногах, я теряю скорость, и электронный замок щелкает перед моим носом. Я ощупываю сейфовую дверь — бронированный щит выдержит затяжной штурм.

Тем временем Мара продолжает допрос.

— Скажи, где перстень или я тебя зажарю, — едва слышно доносится снаружи.

— Иди ты…