Доля Ангелов (ЛП)

Тэмми была художник-гример в городе, и она всегда обслуживала Джин в первую очередь, по сравнению с другими клиентами по нескольким причинам: первая, Джин всегда давала хорошие чаевые; во-вторых, Тэмми могла похвастаться, что делала макияж самой Джин; и третья причина, Джин передавала приглашения ей на всевозможные вечеринки, а также приглашала на приемы в Истерли, как гостью.

Пока Джин ждала, она осматривала свою коллекцию для макияжа, разложенную веером в профессионально установленном стенде — полный набор теней для век от МАС, румяна, словно детская площадка, всевозможных оттенков, стул и стол на роликах, позволяющий крутить и вертеть клиентку для выполнения косметических процедур, и щетки в таком количестве, что явно стоило иметь докторскую степень, чтобы работать ими. Перед ней было зеркало с двойным набором гримерных прожекторов по обе стороны, а сверху была линия еще одного освещения, которое меняло свой оттенок, в зависимости от того, что хотелось увидеть — красное, желтое или синие, или определенные оттенки цвета волос, или макияжа.

А прямо за ее спиной на хромированной вешалке висело ее «свадебное платье», выглядя при этом ужасно простым. Платье от Армани с асимметричным воротником, да оно было белое, потому что, черт побери, она все же была сегодня невестой.

А под ним выстроились в линию открытые босоножки от Стюарта Вайцмана.

А на выдвижной полке, на темно-синем бархате лежала коробочки от Тиффани с массивными четырьмя заколками арт деко по углам, которые ее бабушка получила в подарок, вступая в брак с Картиниусом Брэдфордом в 1926 году.

И сейчас Джин не могла решить, взять ли ей две заколки и поместить их, как у Бетти Дэвис, или она соединит их вместе с одной стороны, сделав эффектно выглядевший воротник.

— Мерль…

Она увидела в зеркало свою горничную, появившуюся в дверях, заметив, как дрожит ее рука с мобильным телефоном, и вся она дергалась, как мышь, словно попала в машиловку.

— Она не придет.

Джин медленно развернулась к ней.

— Прошу прощения.

Мерль протянула трубку телефона, словно это было доказательство.

— Я говорила с ней. Она сказала… не придет.

— Она сказала почему? — холодно спросила Джин, хотя и так уже знала ответ. — И по какой причине?

— Она не сказала.

Маленькая стерва.

— Хорошо, я сделаю этот чертовый макияж сама. Ты можешь идти.

Джин профессионально занялась макияжем, мысленно ведя разговор с Тэмми, раздражаясь все больше и больше, особенно, когда она представила, как говорит… что это за слово?… нерадивой, безответственной шлюхе, которая от нее не видела ничего, кроме хорошего за все эти годы… за все свои приезды к ней Тэмми была вознаграждена… черт побери круизом по Средиземному морю в прошлом году и ей пришлось поселить ее в роскошную бл*дь каюту, хотя эта сучка единственное, что умела делать накладывать тушь Джин на ресницы каждый день… ой, а горнолыжный курорт в Аспене? А теперь эта женщина решила не прийти…

После тридцатиминутного внутреннего монолога, раздражаясь все больше и больше, Джин была готова — с макияжем, в платье, с приколотой булавкой, ее волосы ниспадали на плечи, босоножки придавали еще немного роста. Стол для макияжа выглядел не так прекрасно, как она. Щетки, тюбик с тушью и накладные ресницы были разбросаны повсюду. Палочки для теней превратились в полный бардак, как и карандаши для глаз. И ей удалось сломать компактную пудру телесного цвета, которая треснула и рассыпалась по всему столику на роликах.

Мерль все уберет.

Джин вышла в спальню, подхватила со своего бюро светлую стеганную сумку от Шанель, повесила на плечо и открыла дверь в коридор.

Ричард уже был там.

— Ты опоздала на шесть минут.

— Приятно, что ты следишь за временем. Поздравляю.

Она вскинула подбородок и подошла к нему и совсем не удивилась, когда он схватил ее за руку и дернул к себе.

— Не заставляй меня ждать.

— Знаешь, я слышала, что есть эффективные методы терапевтического лечения синдрома навязчивых состояний. Ты мог бы попробовать цианистый калий, например. Или болиголов… мне кажется, он есть у нас где-то в доме? Розалинда разгадала эту тайну за нас довольно легко…

Лиззи вышла из люкса Лейна, находившегося через две двери от люкса Джин. На ней была ее рабочая одежда — шорты цвета хаки и черное поло с эмблемой герба Истерли. Ее волосы были стянуты резинкой на затылке, макияж тоже отсутствовал, она с завистью взглянула на молодых.

— Доброе утро, — произнесла она приближаясь.

Она смотрела прямо перед собой, словно шла по улицам Нью-Йорка, решив не ввязываться в проблемы и не искать их на свою голову.

— Ты все еще на зарплате, — сказал Ричард, — или он урезал выплату по твоим чекам, поскольку ты не только приносишь цветы к нему в спальню?

Лиззи никак не отреагировала на его замечание.

— Джин, ты прекрасна, как всегда.

И она продолжила идти вперед, мимо них.

Когда Лиззи прошла, Джин прищурилась на Ричарда.

— Не разговаривай с ней подобным образом.

— Почему? Она не член семьи. И учитывая вашу ситуацию с деньгами, сокращение затрат — это очень мудрый ход.