Доля казачья

Перекрестятся мужики и снова за работу. Не дай Бог норму выработки не выполнишь, тогда уже точно тяжело тебе придётся и жить и работать, а семье и того хуже. И, в итоге, редеют ряды осуждённых, хотя до последнего звонка им ещё долго тянуть. Дожить сумеют только счастливчики! Но кто они? И долго ещё потом им будет сниться падающие на них деревья. И предсмертный вопль раздавленного товарища или родственника, которому уже ничем не помочь, умирает он. Зато другой умирает быстро — бьет его спиленное дерево в грудь, как катапультой, со всего маху. Скололось оно на сломе и не стало падать, куда надо лесорубам. А захотело оно прихватить с собой человека в свой последний путь. И оно ведь живое. И ему чувство законного мщения совсем не чуждо. Вот и ушли из этой жизни два разных организма, тесно им стало в этом мире и никак не ужились они вместе. И что самое странное, они никогда не питали враждебности друг к другу. Так бы и жили они счастливо, но судьба это, что свела их здесь, и подтолкнула обоих на последний шаг отчаяния. И деревья страдают, но за что? Кто их осудил? И безмолвствуют они, погубленные и расфасованные по частям. Может быть и мы, люди, сможем когда-то услышать на их, понятном уже нам языке, наше осуждение. И возможно, что презрение к нам. Но нам, осужденным на это деревоубийство, наверно не дожить до этого чуда. А пока только ясно одно — и они, как и мы, умерли по чьей-то враждебной воле.

И пока я так рассуждал о своей никчемной жизни, и вообще о смысле нашей жизни, на заснеженную полянку вышел гималайский белогрудый медведь. Он меньше по размерам бурого медведя, но и он бывает очень опасным для человека. И часто, при всём своём кажущемся миролюбии, этот зверь непредсказуем.

Первыми медведя, как всегда, почуяли лошади. Но на этот раз он и их обманул, зашёл к нам на деляну с подветренной стороны, совсем, как на охоте. Только кого он выберет объектом своей охоты, это ещё был большой-пребольшой вопрос. Лошади не стали ждать его окончательного выбора и срывались со своих лёгких привязей. И куда их теперь понесла нелёгкая, они и сами того не знали. Медведь не очень удивился этому, потому что мы с Романом остались на месте. И всё же он не решался сразу напасть на людей. Хотя и у него были свои причины не только не доверять нам, но и ненавидеть людей. Во-первых — он не ложился, как и положено всем нормальным медведям, в зимнею спячку в свою добротную берлогу. Кто-то помешал ему это сделать вовремя, другой зверь или человек. Возможно, что и берлоги-то, у этого грозного и голодного странника-шатуна, вообще не было. И, как говорится, никакого вида на постоянное место жительство, как и у нас, у него нет. Странно всё это звучит, но здесь мы с медведем стоим, как бы на одной ноге, он и мы — пришлые люди. И мы тоже почти что звери, голодные и озлобленные.

Возможно, что зверь был раньше болен. Или ранен был в стычках с другими медведями. В их постоянной борьбе за свой охотничий участок. Или же был ранен человеком. И тут почти всё, как и у нас, людей, стычки конфликты, кровь и страдания. И всё же, медведь решил атаковать людей, и у него сейчас не было другого выбора, уже месяц у него не было ни крошки в желудке. Роман схватил длинный шест, которым мы подпирали подпиленные деревья и затем валили их в нужную сторону. Но медведь одним ударом лапы сломал его как щепку. От неожиданности Роман потерял равновесие и завалился набок и в снег. Я понял, что сейчас он, как никогда в опасности. Потому что, если хищник видит убегающего человека или зверя, то считает все это лёгкой добычей, и уже никогда не упустит её. Успел я снять с сучка на дереве свой ватник, потому что мы всегда работали без них, даже в сорокоградусные морозы. Благо, что всё под рукой находился. И выдвинулся на передний план, заслонив собой лежащего сына. Не понравилось это всё медведю, и он стал подниматься во весь рост, чтобы с яростью обрушиться на меня. Пена висела на его пасти, и злобно сверкали глубоко посаженые глаза. Его ярости не было предела. Неужели и эту добычу у него отнимают. Швырнул я телогрейку свою чуть ли не прямо ему в клыкастую пасть. И хищник с радостью сгреб её, злобно клацнув зубами. Так и не поняв, что же это такое, и так неожиданно прилетело. Хищник всегда соображает намного позже своих инстинктов, те у него раньше включаются. И медведь поступил так, как и должен был поступить. Я хорошо знал, что медведя тоже можно свалить с его крепких ног, если знать, как это делать. Есть такие приёмы у опытных борцов.