Доля отцовская

— А уж взгляд у него недобрый, мама не горюй! — заплетающимся языком поведал он. — Вроде глядишь, глазища синие-синие, словно камни драгоценные. Никогда подобных глаз не видел. Но холодные они, такие ледяные… и равнодушные-равнодушные… смотришь и озноб по спине. Словно в бездну вглядываешься, а в этой бездне смерть сидит. И ухмылка у него… бр-р. До сих пор страшно! Остальные спутники у него нормальные. Думаю, чего к девке привязался? Ну обвешана оружием, как барышня какая украшениями. Ну и пусть, так ведь краси-ива-ая! — мечтательно протянул он. — Думаю, дай подъеду, пошучу, а потом извинюсь. Вдруг улыбку-то заработаю? А тут этот. Кольцо показывает — герцог. Да только какой из него герцог? Видел я нашего герцога. Только глаза у того добрые, теплые, словно отцовские. А тут внешность его, а внутри словно кто-то другой сидит. Не-е, други. Не наш это герцог уже, не наш… — Трактирщик, правильно расценив паузу в рассказе, плеснул в кружку стражнику еще самогона. Тот разом опрокинул в себя чарку и, закатив глаза, обмяк, успев только прошептать: — Страшный человек…

Юльтиниэль фыркнула на весь трактир, перепугав посетителей.

— Да, папочка. Тут послушать, так ты у нас сам наместник Хель — почти воплощение зла! — весело сказала она, отодвигая меня в сторону и танцующей походкой проходя меж столов к барной стойке.

— Можешь начинать бояться, — в тон ей хмыкнул я, двигаясь следом.

За мной поспешили Квер с Маришкой, Роланд остался возле дверей, не зная, что ему делать. Есть все равно не будет, веса его дубовые лавки, скорее всего, не выдержат, но охранять госпожу надо.

Народ начал боязливо расползаться в стороны. Каждый так и норовил заглянуть мне в глаза, проверить слова стражника. Не стал их расстраивать. Взгляд у меня сейчас был добрый-предобрый. Таки наполнял обшарпанную обстановку трактира теплом и светом. Вот и верьте после этого пьяным стражникам! Правда, улыбка вышла кривая, но это уже мелочи.

Юльтиниэль тем временем уже добралась до Енре, который в невменяемом состоянии успел сползти под стол в обнимку с чаркой. Дочка пихнула стражника носком сапога и презрительно скривилась.

— Так, — я огляделся и, к своему удивлению, все-таки нашел капитана стражи, — любезнейший, я надеюсь, вы понимаете, что поведение, подобное тому, которое показал вам этот молодой человек, недопустимо?

— Да, ваша светлость… два дежурства вне очереди… три…

— Нет. Подобное никуда не годится. Я позабочусь о том, чтобы этот человек больше никогда не получил места в страже. Пусть пропалывает огороды. Донесите, пожалуйста, до него эти сведения, как только он проспится. Оружие отобрать, заработанных денег не выплачивать. Как очнется, отослать, к Хель, из деревни. Понятно?

Капитан закивал, с сочувствием косясь на паренька.

— Замечательно! Трактирщик, выдели нам две лучшие двухместные комнаты и принеси сытный ужин. Все понял?

Тут случился небольшой конфуз. Спешившие убраться подальше от злого герцога люди у выхода столкнулись с мило улыбающимися доспехами. Послышался предынфарктный хрип, чья-то молитва Пресветлой матери и проклятья в адрес Убийцы Хель… Или, наоборот? — с испугу-то и ошибиться можно. Товарищи со слабыми нервами отправились в глубокие обмороки, а те, что порезвее, решили воспользоваться окнами, как запасными выходами.

— Это что же, рыцарь ожил?! Что же творится? — раздался по углам встревоженный шепот. — Надо бы в церковь бежать… а то тут такое…

Квер покосился в мою сторону — святой отец, если он не Тонио, это нехорошо. Я покачал головой. Мол, поедим, посмотрим, а там все обойдется, если будем сидеть по комнатам, как мыши под веником. Взяв у трактирщика ключи от комнат с наказом принести ужин как можно быстрее, мы поднялись на второй этаж.

Юльтиниэль придирчиво оглядела две обшарпанные каморки, скривилась после того, как разбитная служанка, смерив дочку завистливым взглядом, объяснила, что удобства тут на этаже. После чего моя язвочка заметила, что проще было заночевать где-нибудь в лесу. Маришка пожала плечами, брезгливо рассматривая заповедник клопов, также именуемый кроватью.

— Если устроиться на полу, то, может, и сойдет, — неуверенно предложила она.

Тут вернулся Квер, ходивший проверять «удобства», и, по глубокому отвращению, которое выражало его лицо, я подумал, что еще не поздно устроиться где-нибудь на улице. Мысль в голове сформировалась, но высказать вслух я ее не успел. Расплачиваясь за дневную жару, по карнизам бойко застучали первые капли теплого летнего дождика. Значит, придется заночевать тут. Как раз подоспел трактирщик, который, желая услужить лично, притащил огромный поднос, заставленный тарелочками и мисочками с едой. Пахло сносно, выглядело вполне аппетитно, так что, подумав, мы решили остаться тут хотя бы на ужин. А там, глядишь, и дождик кончится, и удастся уговорить какую-нибудь старушку пустить нас к ней на ночлег.