Доля правды

— Memento mori[29], — произнесла она, поставив на диван ногу в красных шпильках. Она была без трусиков.

Глава третья

пятница, 17 апреля 2009 года

Для католиков — шестой день Пасхальной октавы, у православных — Великая пятница, евреи начинают шабат после заката солнца, в Сандомеже это произойдет в 18:31. Согласно гипотезе американского профессора Молнара, сегодня исполняется ровно 2015 лет со дня рождения Христа, свечки на торте задувают также рок-музыкант Ян Борысевич, тренер Аполлоний Тайнер и Виктория Бекхэм. В Польше скука смертная, премьер Ярослав Качиньский получает поддержку, его правительство теряет поддержку, президент Лех Качиньский теряет поддержку. Валенса божится, что не был агентом, пусть его хоть кондрашка хватит, коли он врет. В мире: Белый дом изобличает Буша, с разрешения которого узников подвергали истязаниям, ЕС рапортует, что число совершенных и несовершенных терактов сокращается, шотландская полиция информирует, что в ее рядах работает десять сторонников джедаизма, а Ватикан выражает сожаление, что правительство Бельгии критикует Бенедикта XVI за то, что тот критикует использование презервативов. В кинотеатрах премьера фильмов «Вики Кристина Барселона» Вуди Аллена и недооцененного «Генерала Нила»[30] с великолепным Ольгердом Лукашевичем в роли Фельдорфа. «Легия» в Гливицах выигрывает у «Пяста» 1:0 и выходит в лидеры. В воздухе чувствуется весна, в Сандомеже максимальная температура 20 градусов, большая облачность, льет дождь.

1

Прокурор Теодор Шацкий получил классическое образование и хорошо знал, что Эрот с Танатосом неразлучны, знал также легенду о Тристане и Изольде, читал Морштына[31], «Березняк» и «Любовников из Мароны» Ивашкевича, был даже период, когда не засыпал до тех пор, пока не насытится эротической неутоленностью автора. Но никогда еще два этих элемента не столкнулись в его жизни лоб в лоб. Очнулся он с кисловатым привкусом похмелья во рту и прежде чем понял, где находится, осознал, что разбужен не жаждой, а невыносимой пульсирующей болью его мужского достоинства. По мере того как возвращалось сознание, отзывались и воспоминания вчерашнего вечера, когда Татарская мочалила его на разные способы, каких ему не приходилось видеть даже в порнофильмах. Удирать было глупо, она, видимо, многое себе наобещала, он же не хотел показаться невежей, поэтому в эротической вольтижировке, половина которой была дешевкой, другая половина — идиотизмом, но обе — одинаково изматывающи, он участвовал лишь некоторой своей частью. Другие бы расписывали происшедшее как секс-приключение, смаковали его годами и вспоминали, по меньшей мере, каждое десятилетие. Но Шацкому хотелось как можно быстрее обо всем этом позабыть. Ему безумно был нужен душ.

Он приоткрыл один глаз, побаиваясь, что судейское тело только и ждет, когда он продерет зенки, — и в очередной раз за этот визит изумился. В полуметре от его носа находилось окно, а в метре за ним — мокрая терразитовая плита с высеченной надписью: «Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа»[32]. Шацкий закрыл глаз. Не хотелось думать, что просыпается он после скотских извращений на надгробии с цитатой из Евангелия, точнее — если он правильно помнил — из притчи о девах рассудительных и легкомысленных. Что бы ему предстать вчера той легкомысленной девой, пред которой захлопнули дверь, не впустив на пирушку! Что бы судье Татарской воскликнуть вчера: «Истинно говорю вам: не знаю вас!»[33] — и прогнать со двора. Он повернулся спиной к могиле пятидесятидвухлетнего Мариуша Выпыха с охранной цитатой из Евангелия от Матфея, но по другую сторону комнаты оказалось не лучше — лежа навзничь, с открытым ртом и лоснящимся, припухшим лицом, судья Татарская похрапывала, ее большая грудь сползала в подмышки. В свете апрельского дня гостиная уже не казалась такой белоснежной, а была скорее сероватой, как бы застиранной. Шацкий взглянул на часы, крепко выругался про себя и, не теряя времени, улизнул из похоронного дома разврата.

Спустя полтора часа, уже приняв душ, он сидел в прокуратуре, надеясь, что неприятное пощипывание при каждом опорожнении пузыря вовсе не результат какой-то таинственной инфекции — видно, натер там себе. Странно, но у него была полная уверенность, что на его лице выписано каждое вчерашнее телодвижение. Он закрыл дверь кабинета и погрузился в мир символов. Спустя час он уже знал, что с символами дело обстоит не лучше, чем с ножами — число графических знаков, обществ, логотипов и посвященных им сайтов не поддавалось исчислению. Он решил систематизировать процесс поиска.