Доля Пути: Лето

За сотню метров до нас, машины разъехались в линию и остановились полукругом, уже почти рядом с нами. Шесть внедорожников и все известной японской марки. Дверцы машин захлопали и нас стала брать в полукольцо толпа из примерно двух с половиной десятков... Знающих. — Чувство предупредило об этом уверенно, как и о том, что большинство из них гораздо сильнее меня. Судя по вооружению и некоторым повадкам, я предположил, что значительная часть прибывших — кметы. Были среди них и явные стихийники — меньше железа, больше гонора во взглядах и стиля в одежде. А вон тот дядька — колдун. Вон, и жезл вместо посоха, и медальон, и в чёрном весь, несмотря на жару. Наши воины напряглись, но ведьмак что-то сказал и начавшие покидать ножны клинки задвинулись обратно.

Вперёд вышла молодая женщина и, по тому, как перед ней расступались и провожали взглядами, стало ясно — кто тут главный. Или, по крайней мере, его...

«Дочь», — кольнула меня интуиция. «Заткнись», — ответил я ей мысленно, — «от тебя сегодня никакого толка».

Девушка выглядела эффектно, чего уж там. Шёлковая смоль волос, огромные черные глаза — вот о таких поётся в знаменитом романсе Герделя — восточные скулы, губы, как из под резца античного скульптора. На ней был брючный костюм, не на рынке купленный, мягко говоря. Пиджак она оставила в машине, а тёмно-серые свободные брюки и белоснежная блузка не могли скрыть идеальной фигуры, даже несмотря на то, что обута красавица была в кроссовки, которые никак не сочетались с остальной одеждой. Наверное, переобулась перед... Чем? — Страшно интересно.

Черноокая подошла к группе ведьмака и сначала долго смотрела на баулы с нашей добычей, на Феруза, который попытался встать, но смог лишь подняться на одно колено, опираясь на свою саблю в ножнах. Затем она что-то резкое сказала Баходиру. Он ей ответил, но не так резко.

Антон переводил, в пол голоса, нам с Машей:

— Она говорит, что это — владения её семьи. Что, типа, все места... Чё? А, ну, типа, с добычей принадлежат им. Её семья владеет этими землями больше тысячи лет. Офигеть! Прикиньте, так и сказала — больше тысячи. В этом городе их знают и уважают. Спрашивает у Бахи — знал ли он об этом? Он ей говорит, что у нас заказ от... фамилию не разобрал... Ну, короче, от "конторы". А она ему говорит, что голову того конторского они у себя дома на стене повесят и будут разным... ну, типа, тупым баранам показывать, чтоб до них лучше доходило. Короче, серьёзная девка.

Представительница «семьи» вдруг посмотрела на Женю и подошла к нему. Стихийник стоял ближе к нам, а девушка вдруг перешла на русский язык, причём чистейший. Говорила она громко, своим мелодичным звонким голосом, поэтому слышно нам было хорошо.

— К какой семье принадлежишь?

— Я в семье никогда не был, — медленно и, видимо, подбирая слова, ответил он ей. — Вот — моя...

Он указал рукой на группу ведьмака и запнулся. Я подумал, что он хотел сказать «семья», но резко передумал.

— Договаривай! — насмешливо бросила ему девушка. — Это твоя семья? Не строй из себя дурака! Ты же понял, про какую семью я говорю!

— Да, понял, — Женя опустил голову. — В моём городе нет семей.

— И что? Ты не знал о нас? Не знал, что может дать тебе семья?

— Знал, — Женю было еле слышно.

На лице девушки, которое кстати не было злым или капризным все это время, отразилось лёгкое презрение. Она повернулась к ведьмаку и вновь перешла на его родной язык, а Антон продолжил быть нашим толмачом:

— Говорит, что мы — воры и лет через сто, за такое нас бы на месте перебили, головы насадили бы на колья и выставили вдоль границ владений. Но сейчас ещё... Старое? А, типа, прежнее время и она готова решить вопрос по современному, ну типа, цивилизованно. Она хочет... мля-я-я... хочет поединок с Женей. Если он победит, то можем забирать всё, что добыли, и уматывать. Если она победит, то просто уйдём живыми. Если откажемся от поединка, то можем идти хоть сейчас, но без добычи. А если ещё раз пересечём их границу, разговоров больше не будет. Баха говорит, что мы устали после трудного боя, что так-то мы её землю очистили от нежити, то есть её работу сделали... Ох, зря он так по-моему... Она, короче... Ну, там матюками... Ага, говорит, что её последнее слово мы слышали — поединок не до смерти, без оружия.

Похоже, это действительно было последнее слово. Ведьмак перевёл взгляд исподлобья на стихийника, тот ему еле заметно кивнул. Баходир что-то сказал девушке, а она что-то бросила своим людям, но на другом языке. Я сразу вспомнил свой второй Сон — те головорезы говорили на этом языке. Тогда, я ещё подумал, что это вроде фарси.

Меж тем, события разворачивались споро. Девушка и наш стихийник, сняв с поясов "холодняк", встали напротив друг друга, между нами и группой ведьмака. Люди леди-босс придвинулись плотнее — так, что вокруг поединщиков образовался широкий почти круг, на северной дуге которого стояли я, Маша и Антон. А потом резко, без предупреждения, оба стихийника начали бой.