Доля слабых

Накануне, стараясь как можно скорее выбраться к кругосветной стене, Гамай почти что добрел до начала предгорной пустоши, но опустившаяся на мир темнота заставила его прервать свой поход. Протопав еще какое-то время при свете звезд, охотник вышел к южной границе леса, где вскоре смог отыскать подходящее дерево. Ругаясь и царапая о шероховатый ствол кожу, Гамай по-медвежьи взобрался на вершину сосны, где разместился среди колючих ветвей. Конечно, раскидистый дуб гораздо лучше подошел бы для ночлега, но к сожалению кряжистые хозяева леса так близко к горам не росли.

Прежде охотник всегда засыпал без проблем, но в этот раз очень долго не мог погрузиться в мир грез, терзаясь в нелегких раздумьях. Скоротечный поход завершился. Завтра придется заняться поиском кремня. А вот что делать дальше? Этого Гамай еще не решил. Мысли в перегруженной голове великана хоть и ворочались медленно, а заснуть все равно не давали. Лишь во второй половине ночи, измотав себя до предела, силач, наконец, задремал. Вставшее утром солнце не смогло разбудить лежащего на ветвях человека, зато с этой нелегкой задачей прекрасно справился раздавшийся рядом звук.

Внизу затрещало. Гамай распахнул глаза и, вспоминая спросонья, где он и кто он, какое-то время продолжал лежать неподвижно. Потом осторожно сместил голову вбок и выглянул из-за ветвей, в надежде отыскать источник странного звука. Треск не смолкал, и отследить откуда именно он раздается труда не составило. Вот только увиденное, вместо того чтобы дать ответы, наоборот, добавило новых вопросов.

Огромный безглазый червяк, толщиной с приличное дерево, высунувшись из соседних кустов, увлеченно уничтожал подлесок, отправляя в свою загребущую пасть все, что оказывалось поблизости. Большой круглый рот открывался на всю ширину существа и щеголял аж тремя рядами зубов по периметру. Первое из колец составляли острые редкие клыки, а два других складывались из плоских тупых наростов, идеально подходящих для пережевывания чего бы то ни было. Чудесным образом тело червя без всякой опоры висело в воздухе, постоянно перемещаясь в поисках пищи из стороны в сторону. И жрала тварь на удивление быстро. Тонкие ветки, побеги, листва и даже желтая прошлогодняя хвоя, вперемешку с засохшими шишками ловко заглатывались безостановочно жующей пастью, навсегда пропадая в ненасытном чреве чудовища.

Пока обалдевший Гамай разглядывал первого гостя, откуда-то сбоку явилась еще одна точная копия голодной уродливой твари, а из-за тех же кустов, в погоне за густыми сосновыми ветками, почти строго вверх, взметнулось и третье змееподобное существо. Перепуганный парень еще крепче прижался к сосне, как будто старался слиться с деревом в единое целое. Отчего-то охотник не сомневался, что чудища не побрезгуют и мяском, если выдастся случай поймать кого-либо живого. Черви с бешеной скоростью объедали пространство перед собой, постепенно продвигаясь вперед. Они вытягивались все дальше и дальше, навстречу еще не освоенной пище, но, в отличие от своих крохотных земляных собратьев, по-прежнему плыли по воздуху, никак не желая ползти.

Чудовища все удлинялись и удлинялись, добавляя к своим непомерным размерам локоть за локтем, но на скорое появление потерявшихся где-то хвостов не было даже намека. Зато в поле зрения парня неожиданно попало здоровенное серо-зеленое нечто, двигавшееся вслед за червями. Удивительно, но эта гигантская туша имела точно такой же окрас, что и трио летучих обжор. С небольшим промедлением до Гамая наконец-то дошло, что он наблюдает за трапезой всего одного, но невероятно огромного существа.

Голодные черви оказались отнюдь не червями, а тремя здоровенными щупальцами — каждое по полсотни локтей длиной. Гамай аж тряхнул головой, стараясь разогнать наваждение. Бесполезно — страшный сон никуда не девался. Чудище продолжало ползти вперед и вскоре целиком выбралось на поляну возле приютившей Гамая сосны. Вот это действительно был гигант, так гигант! Подстреленный Арилом зубастый зверь смотрелся бы на фоне этой громадины просто кроликом рядом с медведем. Обтянутое грубой шероховатой шкурой, широкое плоское тело поддерживали над землей на высоте в два человеческих роста сразу шесть толстых округлых лап. При полном отсутствии головы, исполинское чудище походило чем-то на паука или рака, правда, оставшегося без единой клешни. Ни рта, ни ушей, ни ноздрей — сплошной цельный панцирь. Зато по краям передней части огромного туловища, не моргая, таращились, лишенные век и ресниц, два красных большущих глаза. Необычно бликуя на солнце, эти буркалы всем своим видом наводили на мысль, что их прочная оболочка не поддастся даже стреле. Шкуры это касалось тем более. Охотник, сам того не желая, принялся выискивать слабые места в идеальной звериной защите, но, похоже, таких просто не было в принципе. Ни зверь, а живая гора!