Долина Белой Лошади

— Полагаю, «выкопать» — не совсем подходящий термин. Она же в склепе. Увы, все шло к тому. Ватсон делает аутопсию в чулане. Полагаю, мы оба знаем, что он найдет.

— Леди умерла от рака, — пробормотала старуха, не глядя на сыщика.

— Вернее, человек по имени Кристабель Эмбри умер от рака, — уточнил Холмс.

— Так вы уже знаете про это?

— Полагаю, да.

Он обернулся на донесшийся из чулана возглас.

— А сейчас узнал и наш доктор. Сначала послушаем его рассказ или ваш?

— Мисс Эвелин известно, чем вы занимаетесь?

— Она решила поохотиться. Мы здесь одни, если не считать парнишки-гробовщика.

— А, Уилберфорс. — Старуха махнула рукой. — Этот ничего не поймет, да и болтать не станет. Пусть доктор поделится своими открытиями.

Ватсон подошел, расправляя закатанные рукава рубашки. Его руки были еще влажными после мытья.

— Холмс, я закончил. Рассказать о результате лично вам?

Холмс покачал головой:

— Миссис Раунтри — местная повитуха и травница. Полагаю, это делает ее вашей коллегой по медицинскому цеху. В любом случае она давно знала то, что вы сейчас обнаружили с немалым трудом. Итак, назовите причину смерти Кристабель Эмбри.

Ватсон покраснел:

— Да, это рак. Но рак мужских крипторхических яичек.

— Должно быть, вы сильно удивлены.

— Я слышал о таких случаях. К счастью, они весьма редки. Очевидно, врожденный дефект плода. Когда я вскрыл брюшную полость, обнаружил… э-э… половые органы мужчины, ставшие причиной рака. Матка отсутствовала: вагина умершей имеет длину всего два дюйма и оканчивается глухой стенкой. Я должен заключить, что с медицинской точки зрения Кристабель Эмбри была мужчиной.

— Подменыш Эмбри, — произнес Холмс.

— Холмс, как вы узнали?

— Я всего лишь предположил. Видите ли, греческое слово «орхидея» означает «тестикулы». А я не переставал размышлять над историей о подменышах. Мэм, ведь это местный способ описать и объяснить происходившее в семье Эмбри?

Гризель Раунтри кивнула:

— Мы, повитухи, не знали про внутренности, но было известно, что все без исключения подменыши Эмбри бесплодны. Старыми девами они оставались не всегда, порой выходили замуж, как правило, за чужаков, не знающих местные поверья, но детей никогда не зачинали. Из одних вышли хорошие жены, из других — не очень, и многие умерли рано, как и Кристабель Эмбри. Упокой, Господи, ее душу! Но чтобы подменыш Эмбри родила, такого не было. По-вашему, это хорошо для семейства, где земли и титул передаются по наследству? Вот уж точно проклятие!

— В самом деле, — согласился Холмс. — А доктор знал?

— Нет, конечно. Никто из наших ему бы не сказал, да это и не его дело. А мисс Кристабель пришла ко мне и заявила, что отправляется в лондонскую клинику, но сор из избы выносить не станет и доктору ничего не скажет. Заверила меня в этом. Мол, не хочет вредить Эвелин, помолвленной с братом доктора. Мисс Кристабель до последнего оттягивала отъезд, боялась, что доктор многое узнает.

— А мисс Эвелин сообщила нам, что никогда не ходила к врачу.

Ватсон ахнул:

— Холмс! Неужели вы думаете, что Эвелин Эмбри… э-э… мужчина?!

— В строгом смысле этого слова — да. Но важнее то, что Эвелин Эмбри не может зачать и выносить дитя. Поскольку она помолвлена с хозяином владения, передающегося по наследству, способность к деторождению крайне важна. Боюсь, когда Джеймс Дакре узнал правду о Кристабель, он сообщил о своих подозрениях мисс Эвелин — скорее всего, во время похорон. Они условились встретиться и обсудить дело.

— Почему он не рассказал брату?

— Полагаю, не хотел вредить чувствам обоих, — предположил Холмс. — Гораздо лучше было бы позволить леди — будем называть этого человека леди во избежание путаницы — разорвать отношения под удобным предлогом.

— Он ошибся, — сказала Гризель Раунтри. — Эвелин Эмбри не из тех, кто отдает свою добычу. Бьюсь об заклад, она и нож прихватила на тот случай, если не удастся договориться.

— Не девушка, — пробормотал Ватсон. — В общем-то, верно. Но скандал разразится ужасный! И не только по причине убийства, а еще и из-за странного уродства в семье Эмбри. Бедный сэр Генри… Что теперь будет?

С холмов донесся звук выстрела, прозвучавший в погожий летний день громко и четко.

— Что дóлжно, уже случилось, — сказала Гризель Раунтри. — Поспешу-ка. Лучше, если покойницу буду обряжать я, а то, не ровен час, кто узнает…

— Спасибо, миссис Раунтри, — сказал равнодушно Холмс.