Долина дикарей

— Люди используют различные орудия, увеличивающие их силу. Думаю, твой человечек столкнул тебя с помощью какого-то орудия. Вряд ли он сумел бы сделать это голыми руками… И что, наша принцесса, конечно, убежала с ним?

Тахор кивнул. Отец вдруг помрачнел, как тучи перед бурей. Несмотря на жару, Тахора пробрал холод, настолько темным сделалось лицо отца.

— О, глупец! Ты же погубил ее! А погубив ее, ты погубил и себя. Ты связан с ней невидимыми узами, и эти узы не разорвать. Этого не могут сделать даже боги!

— Но я на все готов, чтобы спасти ее! — воскликнул Тахор.

— И себя, — добавил отец.

— Скажи мне, и я сделаю то, что ты скажешь.

— Ты должен разбудить каменного пса.

— Но, отец, ведь каменный пес неуправляем!

— Зато он легко может передвигаться сквозь скалы, а главное для нас — чует сквозь скалы. Он почувствует людей с верхнего мира, которых очень не любит. Пахнут они по-другому, так что пес не ошибется. Ярость поведет его. А ты пойдешь за ним.

— А что мне делать, когда он доберется до них? Он же разорвет Гизеллу на части!

Отец улыбнулся.

— Об этом не беспокойся. Просто покорми его. Отдай ему свою руку, он начнет жрать и забудет о людях. Кстати, заодно и тебе маленькое наказание за большой проступок.

Правая рука Тахора заранее заныла. Нет, решил он, лучше отдам левую. Как и большинство людей, он был правшой.

13

Внутри земли есть полости, подобно тому, как в морях есть острова. И так же, как острова, эти полости бывают различных размеров, только высота их измеряется не расстоянием от поверхности моря до вершины самой высокой горы, а расстоянием между полом и потолком, как в комнате. Обезьяна привела Конана и принцессу в не самую большую из существующих под землей комнат, но и она была больше, чем даже тронный зал в самом роскошном из дворцов правителей земли.

Все здесь было исполинских размеров, будто люди стали в сто раз меньше, они чувствовали себя так, словно попали во дворец великанов. Гигантские сталактиты свисали с потолка, а им навстречу из черных вод подземного озера поднимались не менее гигантские сталагмиты, словно остроконечные шлемы утонувших воинов-исполинов.

По одной из стен струилась вода. Она вытекала из нескольких отверстий наверху, спускалась по уступам, постепенно сливаясь в один широкий поток, а на середине пути до озера, ударяясь о длинный широкий карниз, образовывала водопад.

Зрелище завораживало. Вода падала тонким ровным слоем, как будто искусно раскатанное вендийское стекло, и отражала призрачный свет, умножая его. Свет исходил от множества светящихся улиток, скопившихся в нескольких местах на потолке яркими огненными пятнами.

Обезьяна вскрикнула, показала черным пальцем на водопад и побежала вперевалку по узкому карнизу, идущему вдоль стены. Поверхность карниза имела небольшой склон в сторону пропасти. Кроме того, камень здесь всюду был покрыт инеем, что делало его скользким. Тем не менее, маленький зверек бежал, как будто по ровной тропинке в лесу. Но, видимо, для него это и был лес. Он ведь родился и вырос снежной обезьяной, и привык карабкаться по скользким ледяным склонам, совершенно не боясь высоты.

— С тобой на руках мне здесь не пройти, — сказал Конан. — Иди вперед. Не бойся. Я тебя поддержу. — Конан опустил Гизеллу на землю.

— Нет, нет! Я не пойду за этой тварью! Твоя обезьяна сама не знает, куда идет! — вдруг взвизгнув, завопила Гизелла.

Впрочем, как и подобает настоящей принцессе, изнеженной жизнью во дворце, избалованной и не привыкшей к трудностям. Конан удивленно взглянул на нее. Такой он ее еще не видел. У нее было выражение лица маленькой девочки из знатной семьи, которой предложили отведать грубого крестьянского хлеба.

— Не пойду! — еще более капризным тоном заявила Гизелла.

Конан пожал плечами.

— Как хочешь. Можешь оставаться, — сказал он и шагнул на карниз, не обращая больше на нее внимания.

— Конан! — завопила принцесса.

Он молча уступил ей дорогу, по-прежнему не глядя на нее.

— Ты отвратительный, грязный тип! От тебя воняет, как от свиньи! — сверкая глазами, срывающимся голосом произнесла Гизелла.

Конан ухмыльнулся.

— А ты давно смотрелась в зеркало, принцесса? — спросил он, наконец, взглянув на нее. Гизелла сжала кулачки и едва не задохнулась от гнева. Ее затрясло, как от лихорадки. У нее уже больше не осталось слов, которыми можно было бы хоть сколько-нибудь выразить охватившее ее чувство.

— Нас ждут, госпожа, — притворно учтиво поклонившись, поторопил Конан.

Гизелла прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, попытавшись унять дрожь. Рука Конана осторожно коснулась ее плеча. Она вздрогнула и дернула плечом, опасно пошатнувшись над пропастью.

— Ты заснула? — осведомился Конан.

— Нет, я не сплю! — раздраженно ответила Гизелла.

Она еще раз глубоко вздохнула и ступила на карниз, прижавшись к холодному камню грудью, щекой и руками; Надо было идти, ей было бы невыносимо выслушивать от Конана издевательские слова, которые он, наверняка бы, не преминул сказать, если бы она слишком долго оставалась на месте.