Долина кукол

– Алло, Нили. – Энн старалась говорить спокойно. – Лайон у тебя?

– Не-а.

– Я должна найти его. Это очень важно.

– Ну… – Нили зевнула. – Если он мне позвонит, я ему передам.

– Нили, ребенок заболел.

– Позови врача.

– Я звонила. Он уехал на выходные. Она кричит, и у нее температура тридцать девять. Ее лихорадит.

– Не паникуй. У маленьких детей всегда поднимается температура, и, как правило, из-за сущих пустяков. Дай ей полтаблетки аспирина.

– Но если Лайон позвонит, пожалуйста, передай ему.

– Конечно-конечно. Спокойной ночи! У меня завтра запись. Мне надо выспаться. У моих близняшек тоже часто поднималась дикая температура. Это пустяки. – И в трубке послышались отбойные гудки.

Она поверила Нили. Настолько бессердечной не могла быть даже Нили. Господи, но где же Лайон?

Нили сняла трубку и распорядилась, чтоб ее больше не беспокоили. Но где же, черт возьми, Лайон? Ах да, он же в отеле «Виктория» c аранжировщиками, сочиняет новые стихи для ее песни. Он сказал, что пробудет там до двух, а потом придет к ней. Позвонить, что ли, сказать о ребенке? А, это пустяки. У малышей вечно температура. Это просто уловка Энн, которая пытается удержать его единственным доступным ей способом. Интересно, до чего вообще может дойти баба? Ну уж она-то на эту удочку не клюнет. Когда Лайон придет, она будет спать. Тогда она не сможет передать Лайону, что сказала Энн. Ага, она оставит на подушке записку, в которой напишет, что приняла снотворное в двенадцать. Так, сейчас четверть второго. Значит, если она приняла снотворное в полночь, совершенно естественно, что под его воздействием она могла забыть, что Энн звонила. И не сказать ему, когда он придет. Скорей всего, он сразу ляжет спать. Или, может, если она будет спать, он пойдет домой проведать свою вонючую жену c ребенком. А, ладно. Она приняла три таблетки и запила их стаканом виски. Ладно, пусть катится домой – на одну ночь. Остальные-то ночи он будет здесь, у нее. Засыпая, она надеялась, что новая песня будет хорошей. В графе «автор слов» будет стоять ее собственное имя. Этот трюк придумал Лайон. Ведь каждый сочинитель песен мечтает, чтобы она записала его песню или спела ее на ТВ. Теперь она потребует гонорара как соавтор. Да, у нее скоро будет действительно высокий рейтинг в Актерской гильдии. Она довольно улыбнулась – начинали действовать таблетки. Она уснула.

Ребенка привезли в больницу в два часа ночи. Дежурный врач позвонил домой и тут же поехал по указанному адресу. Сначала опасались, что у девочки полиомиелит, но наконец поставили диагноз «пневмония».

Когда Лайон застал Нили спящей, он побрел домой. К его удивлению, в окнах горел свет, но Энн нигде не было. Горничная, вся в слезах, сбивчиво рассказала ему, что произошло. Он пулей вылетел из квартиры и помчался в больницу. Энн сидела в холле, бледная и напуганная. Она почти не отреагировала на его появление.

– Что c ней? – встревоженно спросил он.

– Она в кислородной палатке. С ней две медсестры. Меня они туда не пустили.

– Я работал c авторами над новой песней Нили. Мы засиделись допоздна, и, когда я пришел и увидел, что тебя нет…

– Я звонила Нили несколько часов назад, – безжизненно произнесла Энн.

– Меня у нее не было, – сказал он почти c праведным негодованием. – Зачем ты ей звонила?

– Потому что я считала, что она может знать, где ты. Тебя же неделю не было, – надо думать, ты занимался ее делами.

Он внимательно посмотрел на нее:

– При подготовке телевизионного шоу надо сделать много работы. Мы решили, что ей нужно выработать новую тему, новый образ.

– Лайон, пожалуйста, не будем сейчас говорить о Нили и ее шоу. Я до смерти боюсь за малышку.

Он взял ее за руку. Это был бессознательный, естественный жест, но он застал Энн врасплох. Неужели они когда-то были близки друг другу? Неужели этот великолепный незнакомец когда-то принадлежал ей? Сейчас он был незнакомцем, связанным c ней по закону, но на деле принадлежащим другой. И все же она любила его – в этом она сама себе призналась c ужасом. Ей хотелось ненавидеть его. Но, если такое только было возможно, она желала его как никогда раньше. У нее нет гордости… она никогда его не отпустит. Если только он сам не попросит. О господи, лишь бы этого не произошло! И все же ужасно, что только трагические обстоятельства вновь привели его к ней.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вышел врач. У них обоих перехватило дыхание. Врач улыбался! Все будет в порядке. Кризис миновал. Слава Господу за пенициллин – и слава Господу, что у маленьких детей такая жизненная сила.

Лайон приходил в больницу каждый вечер к семи. Энн сняла палату рядом c палатой девочки и безвылазно находилась в больнице. Лайон обычно смотрел на маленькую фигурку в кроватке и любовно цокал языком. По его настоянию они c Энн каждый вечер ужинали в ресторане при больнице. Оставался он обычно часа на два. «Не целый же вечер мне сидеть c Нили», – мрачно думал он.