Долина кукол

– Но я не умею печатать, да и диплома об образовании у меня нет. Говорю тебе, я ничего больше не умею делать. И мне так хочется выступать в этой программе! – Нили снова оглушительно зарыдала.

– Пожалуйста, Нили, перестань, – умоляла ее Энн.

Она уже давно чувствовала, что мисс Стайнберг и остальные сотрудницы не спускают c них глаз, но ее худшие опасения оправдались, когда вдруг распахнулась дверь и к ним из своего кабинета вышел Лайон Берк. Он остановился у ее стола и стал разглядывать ревевшую Нили. Изобразив на лице подобие жалкой улыбки, Энн сказала:

– Это Нили. Она немного расстроена.

– По-моему, «расстроена» слишком мягко сказано, – заметил он.

Нили подняла голову, взглянула на Лайона и сказала:

– Уж извините меня. Плакать так плакать, чего стесняться. – Она смотрела на него во все глаза. – Вы случайно не Генри Беллами?

– Нет, меня зовут Лайон Берк.

Нили улыбнулась сквозь слезы:

– Ага, теперь мне понятно, что Энн имела в виду, когда…

– Нили испытала сегодня огромное разочарование, – поспешила перебить ее Энн.

– Это ты называешь разочарованием? Да я умереть готова от расстройства! – Словно подтверждая свои слова, Нили снова разразилась слезами.

– Я думаю, умирать, сидя здесь, на жестком стуле, довольно неудобно, – сказал Лайон и предложил: – Может, перенесем поминальные причитания ко мне в кабинет?

Что они и сделали.

Удобно устроившись в огромном кожаном кресле Лайона, Нили подробно повторила свою печальную историю, то и дело перемежая ее всхлипываниями и воплями. Когда она закончила говорить, Энн посмотрела на Лайона и сказала:

– Все случившееся, безусловно, возмутительно. Это выступление так много для нее значило.

Лайон сочувственно кивнул:

– Не могу поверить, чтобы Хелен Лоусон так поступила.

– Она просто убийца! – орала Нили.

Лайон снова, но уже недоверчиво покачал головой:

– Нет, не подумайте, я ее не защищаю. Она очень грубая, но все равно это не в ее стиле. Она обычно предоставляет кому-нибудь другому выполнять за себя самую черную и неприятную работу.

– Все было так, как я рассказала. Я ничего не выдумала, – упорствовала Нили.

Лайон закурил сигарету и на секунду задумался. Затем он спросил Нили:

– Вы согласились бы участвовать в программе, но не вместе c «Гаучерос»?

– С этими подонками? После того как они меня выкинули, я пойду на что угодно, лишь бы больше c ними не работать. Но что еще я могу делать в этой программе?

– Мюзикл – понятие весьма растяжимое, – сказал Лайон. – Вот мы и попробуем этим воспользоваться.

Он снял трубку телефона, набрал номер и спросил Гилберта Кейса, продюсера программы «Все звезды». Энн и Нили внимательно слушали, стараясь ничего не пропустить. Лайон очень мило поздоровался c Кейсом, поговорил c ним немного о матчах наступающего футбольного сезона. А затем, как будто мимоходом, заметил:

– Кстати, Гил. Ты подписывал контракт на участие в программе c группой «Гаучерос»?.. Да, я слышал, что Хелен собирается исполнять c ними какой-то пародийный танец. Но ведь ты же знал, что эта группа – трио… Да-да, понимаю, это тебя не касается. – Давая Гилу Кейсу выговориться, Лайон прикрыл трубку рукой, повернулся к Нили и прошептал: – Твой шурин действительно подонок. Он продал тебя еще до подписания контракта.

Нили так и взвилась со своего места:

– Вы хотите сказать, что этот пентюх позволил мне прийти на репетицию и так опозориться?! Да я из него…

Лайон сделал ей знак замолчать, но Нили никак не могла успокоиться, ее глаза горели гневным огнем.

– Я сейчас отправлюсь туда и прикончу его, – бормотала она.

– Послушай, Гил, – небрежным тоном продолжил разговор Лайон, – я знаю, что это не твоя проблема. Юридически к тебе не подкопаешься. Если эти ребята сами пообещали тебе позаботиться о своей партнерше, ты, естественно, не мог им не поверить.

Энн увидела, что, слушая объяснения Кейса, Лайон продолжает внимательно изучать Нили, и поняла, что он старается потянуть время. Снова закрыв рукой трубку, он шепотом спросил:

– Нили, сколько тебе лет? Говори только правду!

– Девятнадцать.

– Ей семнадцать, – перебив ее, прошипела Энн.

– В некоторых штатах мне приходится говорить, что мне девятнадцать, чтобы нам разрешили там выступать, – стала доказывать свою правоту Нили.

На лице Лайона появилась торжествующая улыбка, и он весело сказал: