Долина лошадей

— И кто же, по-твоему, мог составить мне пару, Джондалар? В пору моей молодости таких красавцев, как ты, в наших краях не было… Но поддался бы ты моим чарам? Конечно, я мог бы повесить на Щедрое Древо связку бус, но пришел бы ты ко мне после этого? — сказал Шамуд со вздохом и печально покачал головой. Джондалару неожиданно показалось, что он разговаривает с молодой женщиной. — Или же мне следовало бы вести себя более осмотрительно? Аппетиты твои мне известны. Неужто бы ты хотел испытать новые, неведомые тебе доселе радости?

Джондалар густо покраснел, внезапно поняв свою ошибку и одновременно с этим испытав странное влечение к чувственному, гибкому и изящному, словно кошка, Шамуду. Разумеется, целитель был мужчиной, хотя в любовных делах он и обладал женскими предпочтениями. Многие целители черпали свою энергию как из мужского, так и из женского начала, что наделяло их особой силой. И вновь он услышал тот же сардонический смех.

— Если уж тяжело целителю, то супруге его тяжело вдвойне. Представь, что тебе нужно оставить посреди ночи такую красавицу, как Серенио, и отправиться к больному… Мало того, это занятие предполагает долгие периоды воздержания… — Шамуд наклонился вперед. При мысли о Серенио его глаза наполнились неожиданным блеском, чрезвычайно поразившим Джондалара. Но тут же целитель странно повел плечами и принял еще один образ. — Не хотел бы я оставлять ее в одиночестве, зная, что вокруг полным-полно алчных мужчин…

И все-таки Шамуд был женщиной, с которой Джондалара могли бы связывать только дружеские отношения. Да, целитель черпал силу из двух начал, но он оставался при этом женщиной. Женщиной со вкусами и предпочтениями мужчины.

Шамуд вновь рассмеялся. Смех его был таким же бесполым, как и его голос. В голосе старого целителя неожиданно зазвучали доверительные нотки.

— Джондалар, скажи, кого ты во мне видишь? Кого бы ты избрал себе в пару? Иные так или иначе пытались вступить со мной в отношения, но они никогда не были длительными. Дар имеет свою оборотную сторону. У целителя нет своего лица — он обладает им только в самом общем смысле. Он отказывается от своего имени: Шамуд стирает собственную самость, чтобы воспринять суть всего и вся. Он обладает многими дарами, да вот только брак к их числу не относится. В молодости подобная судьба не кажется такой уж желанной. Быть другим, чем все, очень непросто. Тебе не хочется расставаться с самим собой, со своею самостью. Впрочем, все это не имеет никакого значения — это твоя судьба. Для того, кто несет в своем теле мужское и женское начало, иного пути попросту нет…

В меркнущем свете пламени Шамуд казался таким же древним, как сама Мать Земля. Он не мигая смотрел на тлеющие уголья и, казалось, прозревал иные времена и иные пространства. Джондалар поднялся на ноги, чтобы подложить дров в потухающий костерок. Когда дрова разгорелись, целитель распрямился. На его лице вновь появилось прежнее ироничное выражение.

— Это было давным-давно… Какие-то радости у меня все-таки оставались… Открытие Дара, обретение знания… Когда Мать призывает кого-то для служения, Она не только принимает жертву, Она дает нечто взамен, понимаешь?

— У Зеландонии такие, как Шамуд, — большая редкость. Служители Матери не могут знай свой дар, пока не стал взрослый. Когда-то я хотел служить Дони… Но Она призывает не всякий, — сказал Джондалар. Плотно сжатые губы и нахмуренное чело говорили о том, что воспоминание об этом до сих пор отзывается в его душе горечью. За внешним спокойствием и безмятежностью молодого рослого мужчины скрывались ранимое сердце и истерзанная душа.

Шамуд озадаченно покачал головой:

— Это правда. Она призывает к Себе не всех желающих, и не все призванные обладают одинаковыми талантами или склонностями. Если человек не уверен в себе, его можно проверить, испытав его волю и веру. Он должен побыть какое-то время в полном одиночестве — обряд инициации проводится только после этого. Возможно, за это время ты сделаешь множество радостных открытий, но ты можешь узнать о себе и такое, от чего твои волосы встанут дыбом. Людям, которые подумывают о таком служении, я частенько советую пожить в полном одиночестве. Если выяснится, что ты не способен к такой жизни, тебе не пройти и прочих, куда более серьезных испытаний.

— О каких испытаниях ты говоришь?

Еще никогда Шамуд не говорил с Джондаларом столь откровенно.

— Я говорю о периодах воздержания, во время которых ты должен забыть о Радостях, и о периодах молчания, когда ты не можешь произнести ни слова. А голодание, а изнурение себя бессонницей? Существуют и иные испытания. Мы научились использованию этих техник для поиска ответов разного рода и откровений Матери, которые особенно важны для ищущего. Через какое-то время человек осваивает нужные состояния настолько, что приучается входить в них по своей воле. Однако это вовсе не значит, что названные техники не будут использоваться им и в дальнейшем.